"Энн Маккефри. Песни Перна ("Всадники Перна" #4)" - читать интересную книгу автора

Несмотря на то, что Мави тщательно промыла рану, к вечеру рука у
Менолли опухла, девочка металась в жару.
Рядом с постелью сидела одна из тетушек. Она меняла холодные компрессы
и что-то тихонько мурлыкала себе под нос, желая успокоить больную. Но пение
ее имело обратное действие - даже в бреду Менолли ни на миг не забывала,
что музыка для нее теперь запрещена, и от этого только еще больше металась
и стонала. Наконец Мави, не выдержав, напоила ее вином, обильно сдобренным
сонным настоем и Менолли снова впала в беспамятство.
И это было только к лучшему - рука так распухла, что было ясно: слизь
голована попала в кровь. Пришлось позвать женщину, которая хорошо смыслила
в таких делах. К счастью для Менолли, они, посовещавшись, решили распустить
грубые стежки, чтобы зараза лучше выходила. Менолли постоянно пичкали
сонным зельем и каждый час прикладывали к руке горячие припарки.
Яд голована - опасная штука, и Мави ужасно боялась, как бы не пришлось
отнять руку, чтоб воспаление не пошло дальше. Она не отходила от постели
дочери - Менолли и не снилось такое внимание, - но девочка была без
сознания и не могла оценить материнской заботы. К счастью, вечером
четвертого дня зловещие багровые полосы, исчертившие раздутую руку Менолли,
стали исчезать. Опухоль постепенно спала, и края страшной раны побледнели,
приобретя здоровый цвет заживающих тканей.
В бреду Менолли то и дело упрашивала кого-то позволить ей сыграть еще
разок, самый последний, да так жалобно, что у Мави просто сердце
разрывалось. Но она, как никто другой, знала, что беспощадная судьба не
оставила дочери никакого шанса. Кисть навсегда останется скрюченной. Может,
так и к лучшему - новый арфист без конца донимал Януса вопросами: вынь ему
да положь, кто разучивал с детьми обязательные песни и баллады! Сначала
Янус было подумал, что Менолли допустила оплошность и на всякий случай
сказал Эльгиону: мол с ребятишками временно занимался один из
воспитанников, а незадолго до приезда арфиста вернулся к себе в холд.
- Видно у паренька задатки неплохого арфиста, - заметил Эльгион. - Да
и старик Петирон был настоящий учитель.
Эта похвала застала Януса врасплох. Он не мог взять свои слова обратно
и в то же время не хотел сознаться, что речь шла о девочке. А потом решил:
пусть все остается как есть. Как ни крути, а девчонке арфистом все равно не
бывать. По возрасту Менолли уже не полагалось посещать занятия, а уж он
последит, чтобы она была занята делом до тех пор, пока музыка не станет
казаться ей детской забавой. Хорошо еще, что холд не опозорила.
Жаль, конечно, что дочь так неудачно порезалась, - и не только потому,
что холд потерял хорошего работника. С другой стороны, теперь она будет
держаться от арфиста подальше, пока не забудет свою дурацкую страсть к
сочинительству. Правда, пару раз за время болезни Менолли он вспоминал ее
голосок - до чего чисто и нежно он звучал, когда они с Петироном, бывало,
пели дуэтом. Но Янус быстро выбросил эти мысли из головы. У женщин есть
другие дела - не только петь да бренчать.
Да и у него были заботы поважнее. Судя по сведениям, которые сообщил
ему с глазу на глаз новый арфист, в холдах и Вейрах творились небывалые
дела, случались и серьезные неприятности. Все это быстро отвлекло его
внимание от такого незначительного события, как болезнь дочери.
Один из вопросов, который часто задавал ему арфист Эльгион, касался
отношения морского холда к своему Вейру, к Бендену. Еще Эльгиона