"Мак-каммон Роберт.Вифаниин грех {= Бессмертный грех}" - читать интересную книгу автора

2. ВЬЕТНАМ, 1970

Он был привязан за запястья и лодыжки грубой проволокой к койке.
Обнаженный и распростертый, он лежал на жестком покрывале и ждал.
Пот сочился каплями и стекал струйками по всему его телу, и от этого
койка под ним была такой же сырой, как та нора, заполненная дождевой
водой, в которой он укрывался, пока мортиры не разорвали все джунгли
вокруг него в черные клочья. Но это было хуже, потому что не было способа
узнать, когда упадет следующий снаряд и какую цель он поразит. Одного за
другим их извлекали из бамбуковых клеток: Эндикотта, Литтла, безымянного
капрала, у которого была дизентерия и который все время плакал, Винзанта,
Дикерсона и теперь его. Он не хотел быть последним. Он хотел бы, чтобы с
этим было покончено, потому что он слушал их крики, когда их кидали
обратно в клетки, словно кули, заставляя их стонать и плакать или
содрогаться всем телом, словно зародыши, чтобы избежать невыносимой
реальности пытки.
Он молился Богу, чтобы он не был последним. Но услышав его молитвы,
Господь, должно быть, рассмеялся и отвернулся от него.
Потому что настало время одиночества и ожидания.
Он попытался привести в порядок свои воспоминания, снова пережить их,
чтобы увести свое сознание прочь из этой темной хижины, построенной из
досок, окрашенных в черный цвет, и замаскированной зеленой сетью так, что
она сливалась с джунглями. Он увидел лица матери и отца, сидящих в
передней комнате их маленького домика в Огайо; снег, медленно падающий за
окнами, рождественскую елку, только что срубленную и блистающую в углу
украшениями. Его брат... нет, Эрик был мертв в том году, но все равно
введи его в воспоминание, сделай все правильно, так, как это должно было
быть. Как они пытают тебя? Побои? Введи Эрика в комнату, пусть он сядет у
огня, он любил это делать, пусть хлопья снега, приставшие к его волосам и
свитеру, медленно стаивают. Пусть огонь бросает свой отсвет на его лицо и
на лица отца и матери. Нет, не побои. Других ведь не били, не так ли? По
крайней мере не там, где проступали раны и шрамы. Воспоминание о
рождественской елке расшевелило более свежие воспоминания. В том году его
мать вязала зеленый свитер ему в подарок. Хотя он и знал, каким будет
подарок, она завернула его в коробку с золотыми трубами на оберточной
бумаге. Теперь пересчитай все трубы. Один. Два. Три. Но если они не били
тебя, тогда как это было сделано? Он не видел пальцы у других; загоняли ли
бамбуковые колючки под ногти или это было только в черно-белых военных
кинофильмах? Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь труб. Отсвет огня лижет
стены. В то утро далеко в лесу он и Эрик помогали своему отцу рубить
дрова. Отец опустился на колени в снегу и показал ему тропу, которую
выбрал олень, она вела под защиту холмов. "Прогресс заставляет их бежать",
- сказал отец. - "Они знают, что города пожирают землю лесов и что это
неправильно". Как же они тогда делают это? Зачем же они забрали его
одежду? Почему они заставляют его ждать?
В свете огня Эрик - мертвый Эрик - очень медленно поворачивает
голову. Его глаза белые и наполненные жидкостью, как светлые глаза той
оленихи, которую отец однажды застрелил по ошибке в золотые дни осени. Его