"Мак-каммон Роберт.Песня Свон {= Наслаждение смертью}" - читать интересную книгу автора

в свою очередь искореженные и разорванные, как если бы были соломенными.
Завесы густого дыма исходили от горящих зданий и куч обломков и
колыхались в порывах ветра, а из черных глубин клубящихся плотных облаков
к земле устремлялись молнии. Она не видела солнца, даже не могла сказать,
где оно может быть, за каким из вихрящихся на небе облаками. Она поискала
"Эмпайр Стейт Билдинг", но небоскребов вообще не было; все верхние этажи
зданий, насколько она могла видеть, были снесены, хотя она и не могла бы
увидеть, стоит ли "Эмпайр Стейт" или нет из-за дыма и пыли. Теперь это был
не Манхэттен, а перекопанная свалка утильсырья из холмов обломков и
дымящихся расщелин.
- Суд Божий, - подумала она. - Бог поразил город зла, смел всех
грешников навечно в адское пламя!
Внутри ее зародился безумный хохот, и когда она подняла свое лицо к
облакам цвета грязи, жидкость из лопающихся волдырей хлынула по ее щекам.
Стрела молнии ударила в искореженный каркас ближнего здания, и в
воздухе в безумном танце заметались искры. Над вершиной огромного холма из
обломков Сестра Ужас вдалеке увидела столб смерча, и еще один закручивался
справа. А выше в облаках подпрыгивали огненно-красные шаровые молнии,
похожие на шары пламени в руках жонглера.
"Все пропало и разрушено", - подумала она. - "Конец света. Хвала
Богу! Хвала благословенному Иисусу! Конец света, и все грешники горят
в..."
Она хлопнула себя руками по голове и вскрикнула. Что-то в ее мозгу
разбилось, как зеркало в комнате смеха, служившее только для того, чтобы
отражать искаженный мир, и когда осколки зеркала комнаты смеха осыпались,
за ним обнажились другие образы: она увидела себя молодой, гораздо более
симпатичной женщиной, толкающей тележку вдоль торгового ряда, пригородный
кирпичный домик с зеленым двориком и припаркованным грузовичком; городок с
главной улицей и статуей на площади; лица, некоторые смутные и
неразличимые, другие едва вспоминающиеся; затем голубые вспышки молний, и
дождь, и демон в желтом дождевике, наклоняющийся и говорящий:
- Дайте ее мне, леди. Просто дайте ее мне сейчас...
Все пропало и разрушено. Суд Божий! Хвала Иисусу!
"Просто дайте ее мне сейчас..."
Нет, подумала она. Нет!
Все пропало, все разрушено! Все грешники горят в аду!
Нет! Нет! Нет!
И тут она раскрыла рот и зарыдала, потому что все пропало и
разрушено, все в огне и руинах, и в этот самый момент до нее дошло, что
Бог Созидающий не может разрушить свое творение одной спичкой, как
неразумное дитя в порыве гнева. Это не было ни Судным Днем, ни Царствием
Божиим, ни Вторым Пришествием, это не могло иметь ничего общего с Богом;
это явно было злобным уничтожением без смысла, без цели, без разума.
Первый раз с того момента, как она выкарабкалась из люка, Сестра Ужас
посмотрела на свои покрытые волдырями ладони и руки, на порванную в клочья
одежду. Кожу у нее саднило от красных ожогов, под набухшими волдырями
скопилась желтая жидкость. Сумка ее едва держалась на брезентовых ремнях,
через прожженные дыры вываливались ее вещички. И потом вокруг себя в
просеках дыма и пыли она увидела то, что в первый момент не могла видеть:
лежащие на земле обугленные предметы, которые весьма смутно могли быть