"Карсон Маккалерс. Сердце - одинокий охотник ("Библиотека литературы США")" - читать интересную книгу автора

аккуратно сложил газету и убрал ее под стойку, к другим газетам. В конце
недели он отнесет все их в чулан за кухней, где хранятся пачки вечерней
газеты за двадцать один год без единого пропуска.
В два часа ночи Блаунт снова вошел в ресторан. Он привел с собой
высокого негра с черным саквояжем в руке. Пьяный хотел подвести его к
стойке выпить, но негр сразу же ушел, как только понял, зачем его привели.
Биф узнал его: это был негритянский доктор, который практиковал здесь, в
городе, с незапамятных времен. Он состоял в каком-то родстве с Вилли,
работавшим на кухне. Биф заметил, что перед уходом негр кинул на Блаунта
взгляд, полный жгучей ненависти.
А пьяный стоял как ни в чем не бывало.
- Разве вы не знаете, что черномазых нельзя водить туда, где пьют
белые? - спросил один из посетителей.
Биф наблюдал за этой сценой издали. Блаунт очень разозлился; теперь
было видно, как он пьян.
- Я сам наполовину черномазый, - огрызнулся он.
Биф насторожился; в зале стало тихо. Из-за его широких ноздрей и глаз
навыкате словам Блаунта можно было и поверить.
- Во мне есть и черномазый, и макаронник, и китаеза, и полячишко. Всего
понемногу.
В ответ послышался смех.
- Я и голландец, и турок, и японец, и американец. - Он выписывал
кренделя вокруг столика, где немой пил кофе. Говорил он громко,
надтреснутым голосом. - Я из тех, кто все видит. Я - чужак в чужой стране.
- А ну-ка потише, - сказал ему Биф.
Блаунт не обращал внимания ни на кого, кроме немого... Они не сводили
друг с друга глаз. Взгляд у немого был холодный и ласковый, как у кошки, и
казалось, что он слушает всем своим телом. Пьяный все больше входил в раж.
- Ты один в этом городе меня понимаешь, - говорил Блаунт. - Вот уже два
дня я с тобой мысленно разговариваю, ведь только ты понимаешь, что у меня
на уме.
В одной из кабинок засмеялись над тем, что пьяный по неведению выбрал
себе в собеседники глухонемого. Биф то и дело кидал на них двоих
пронзительные взгляды и внимательно прислушивался.
Блаунт присел к столику и наклонился к Сингеру.
- На свете есть те, кто видит, и те, кто не видит. И на десять тысяч
слепых есть только один зрячий. Это чудо из чудес, что миллионы людей, так
много видя, не видят главного. Как в пятнадцатом веке, когда все верили,
что земля плоская, и только Колумб да еще несколько ребят знали истину. Но
разница вот в чем: тогда нужен был талант, чтобы догадаться, что земля
круглая. А эта истина так очевидна, что просто диву даешься, почему люди
только ее не видят. Понял?
Биф облокотился на стойку и с любопытством спросил Блаунта:
- Чего не видят?
- Ты его не слушай, - сказал Блаунт. - Черт с ним, с этим косолапым,
волосатым, въедливым ублюдком. Потому что, когда встречаемся мы, те, кто
видит, - это праздник. Но этого почти никогда не бывает. А если и
встречаемся, то иногда и не догадываемся, что другой тоже видит. Вот в чем
беда. Со мной так бывало не раз. А ведь нас, сам понимаешь, так мало...
- Масонов? - спросил Биф.