"Вэл Макдермид. Убийственный ритм ("Кейт Бренниган" #1)" - читать интересную книгу автора

индустриальной революции. Я-то помню время, когда он назывался просто
"Мидлэнд" и возвышался над остальными домами, напоминая о тех временах,
когда богатые не стеснялись своего богатства, а бедняков и близко не
подпускали к дверям. А теперь в "Холидэй-инн" регулярно приходят
повеселиться новые богачи Манчестера - спортсмены, бизнесмены и музыканты,
которые с конца восьмидесятых вдохнули в городскую среду новую жизненную
силу.
В начале девяностых Лондон неожиданно перестал быть единственным
местом, где можно жить, выяснилось, что за спокойной жизнью, приятным
времяпрепровождением лучше ехать в провинцию, где все необходимое
сосредоточено в одном месте - в центре ближайшего города. Соответственно,
те, кого интересовало искусство, обосновывались в Глазго, те, кто проводил
свободное время в магазинах и салонах, - в Нью-Касле, а любители
рок-музыки - в Манчестере. Так здесь оказался и Ричард. Он приехал в
Манчестер два года назад, надеясь взять интервью у Моррисси, культового
персонажа того времени, а через два дня понял, что Манчестер очень скоро
станет рок-столицей Британии, как в шестидесятые годы - Ливерпуль. И Ричард
остался, тем более что в Лондоне его уже ничто не удерживало: к тому времени
он развелся с женой, а журналистикой, естественно, лучше заниматься там, где
происходят все важные события.
Мы вышли из такси, и я вдруг почувствовала по-настоящему праздничное
настроение, впервые за этот день. От радости за Ричарда я здорово
встряхнулась, и теперь мы оба с нетерпением ждали официального заявления
Джетта.
Мы остановились в баре, прежде чем подняться наверх. Ричард заказал мне
водку с грейпфрутовым соком, и я с удовольствием выпила. Обычно я пью виски,
поддерживаю имидж частного детектива, но больше двух порций выпить не могу;
я не выношу вкуса виски и вынуждена его чем-то заглушать. Не получается,
короче, из меня крутой сыщик, который и спать-то не ляжет, не прикончив
бутылку "Джек Дэниэлс".
Пока я пила, Ричард разливался соловьем о том, как будет писать
Джеттову автобиографию, но я слушала вполуха.
- Получится потрясающая история, одновременно и трогательная, и
захватывающая! Как он в детстве жил в трущобах, как он почувствовал тягу к
музыке, как потом боролся за то, чтобы ему дали донести эту музыку до людей.
Как мать, баптистка, отдала его в церковный хор, и он впервые начал петь. И
как он подписал первый контракт. И потом про то, как они писали песни вместе
с Мойрой, а Мойра взяла и исчезла. По-моему, здорово! А когда все будет
готово, продадим права какой-нибудь газете, чтобы печатала с продолжением!
Ох, Кейт, сегодня великий день!
Ричард просто бурлил от радостного волнения. Минут через двадцать мне
удалось наконец вставить слово, и я предложила присоединиться к остальным
гостям. Мы поднялись на верхний этаж. Где-то играла музыка - крутили
последний альбом Джетта, но песен в шуме было совсем не слышно. Я сжала руку
Ричарда, тихонько прошептала ему на ухо: "Горжусь тобой", и мы вошли в зал.
Джетт сидел на диванчике в дальнем конце зала. Он, казалось, совершенно
не устал и был свеж и бодр, как после душа. Он обнимал за плечи какую-то
девицу - этакую Фиону, блондинку с химической завивкой и намалеванным лицом,
одетую в немыслимо облегающее фиолетовое платье.
- Давай подойдем к Джетту, - сказал Ричард, чуть ли не проталкивая меня