"Джек Макдевитт. Послание Геркулеса" - читать интересную книгу автора

спер ее во время вооруженного налета на книжный магазин, приняв за
полицейский справочник.
А если уж говорить правду, то "Талант" относится к тому редкому виду
любимых мной романов, которые встречаются как в НФ, так и вне ее. В них
раскрывается тайна, которая насчитывает уже более двухсот лет. В данном
случае тайна связана с одним эпизодом, имевшим место в сражении между
человечеством и инопланетянами, с которыми люди встретились наконец после
долгих блужданий в пределах галактики.
Пожалуй, сейчас самое время вспомнить Льюиса Шайнера - писателя и
редактора, с которым я познакомился во время работы над "Талантом". Это
случилось на семинаре в Сикамор-Хилл (Рали, Северная Каролина).
В разговоре с ним я пересказал ему одну из центральных сцен романа.
После нее роман пошел как-то не так, как я планировал, и я не знал, что мне
делать.
Он зажмурился, подумал и сказал:
- Вы работаете на рефлексах. - Потом открыл глаза, внимательно поглядел
на меня и добавил: - Прекратите пальбу.
Лью не уважает бессмысленного насилия, которое хлещет на нас со страниц
книг и экранов. И, как я понял, не только потому, что считает его дурным
вкусом, но и потому, что герои, уничтожающие друг друга, по необходимости
плоские. Скучные. Реальные люди так не поступают. Они не походят на психов,
которые интересны лишь в тот момент, когда жмут на гашетку. Айзек Азимов
как-то сказал, что насилие демонстрирует не только дурное воспитание, но и
слабость воображения. Вы сами отыщете эту сцену. Версия Шайнера куда лучше
моей.
Джек Макдевит, Брансуик, Джорджия, 11 ноября 1999 года.

Глава первая

Гарри Кармайкл чихнул. Глаза у него были красные, из носа текло, голова
раскалывалась. На дворе стояла середина сентября, и воздух был насыщен
пыльцой трав - амброзии, чертополоха и гусиных лапок. Гарри уже принял
дневную порцию лекарства - самого новейшего антиаллергена, - но в результате
обрел лишь сонливость.
Сквозь витражное стекло "Вильгельма Телля" Гарри видел комету Рамсея.
Сейчас это было уже яркое расплывчатое пятнышко, висящее меж голых веток
вязов, окаймляющих парковочную стоянку. Холодный размытый свет кометы вполне
соответствовал холодному сиянию зеленых глаз Джулии, которая казалась
погруженной в созерцание высокой изящной ножки винного бокала. Она уже
отказалась от попытки поддерживать легкий разговор и теперь сидела в
замкнутом пространстве ледяного одиночества. Ей было очень жаль Гарри. Он
определил это по выражению ее лица, по глазам, которые смотрели мимо, будто
на кого-то, кто стоит за его правым плечом. Пройдут годы, подумал Гарри, и
он будет вспоминать этот вечер, эту минуту, и перед его глазами появятся эти
глаза, и эта комета, и эти полки, набитые старинными томами, назначение
которых - создавать атмосферу в сумеречно освещенном зале. Он вспомнит тогда
и свой гнев, и страшное ощущение близящейся утраты, и нарастающую
уверенность в своем бессилии сделать что-либо. Ничто сделанное им не изменит
ничего. А главное - именно жалость Джулии к нему будет больше всего терзать
его душу.