"Йен Макдональд. История Тенделео (альтернативная фантастика) " - читать интересную книгу автора

церковников" чуть ли не с ненавистью и не спешили уйти с дороги.
Пастор Элезеке объяснил, что нашел нас через компьютерную сеть.
Оказывается, крупные церкви уже давно разыскивали своих священнослужителей в
списках эвакуированных. Пастор Би оказался одним из них.
Так мы перебрались на шоссе Джогуру. Когда-то, еще до Независимости,
здесь был расположен крупный учебный центр, включавший, помимо всего
прочего, вполне современный двухэтажный жилой корпус. Он, конечно, уже давно
был переполнен, и на каждом свободном клочке стояли палатки и деревянные
хижины. Для нас, впрочем, нашлись две комнатки позади слесарной мастерской.
Они были удобными, но слишком маленькими, к тому же, когда в мастерской
начинались какие-то работы, у нас становилось довольно шумно. Но и это было
намного лучше, чем лагерь Святого Иоанна, к тому же мы давно не верили, что
где-то существует такая вещь, как укромный тихий уголок. Об уединении
пришлось забыть навсегда.
Сердцем прихода Воинствующей Церкви был небольшой белый храм, имевший
форму барабана и крытый соломой. Палатки и навесы беженцев окружали его со
всех сторон, но держались на почтительном расстоянии. Храм оставался
святыней. Одни приходили сюда молиться, другие - просто поплакать вдали от
близких, чтобы не заразить их своими слезами, которые в этом отношении были
еще хуже дизентерии. Частенько посещал храм и мой отец.
Несколько раз я собиралась подслушать, молится он там или плачет, но
так и не решилась сделать это. Что бы ни искал в церкви отец, он так и не
стал цельным человеком, каким был когда-то.
Тем временем мама пыталась воссоздать на шоссе Джогуру новый Гичичи. За
жилым корпусом было небольшое поле, покрытое засохшей травой, вдоль дальнего
края которого тянулись открытая сточная канава и забор из колючей проволоки,
отделявший поле от шоссе. Сразу за шоссе находился давно закрытый
универсальный магазин "Джогуру-роуд" (это название было написано краской на
проржавевшей жестяной крыше), все пространство позади которого было занято
хижинами-развалюхами, палатками, землянками, как назывались у беженцев
неглубокие ямы, кое-как прикрытые картоном или кусками пластика. В этих
трущобах люди жили буквально друг у друга на головах, но на землю
Воинствующей Церкви никто, как ни странно, не покушался.
И вот мама нашла несколько женщин, которые, как и она, загорелись идеей
превратить поле в шамбу. Пастор Элезеке дал свое благословение, и женщины,
смастерив мотыги из кузова старого автомобиля, взрыхлили землю и посадили
маис и сахарный тростник.
В то лето мы с волнением наблюдали, как растет будущий урожай, а тем
временем лачуги бидонвиля все ближе подступали к шоссе, все теснее смыкались
вокруг магазина, который вскоре исчез, разобранный на крыши и заборы.
Но до шамбы обитатели трущоб так и не добрались. Казалось, что-то ее
охраняет. Работая, женщины смеялись, пели под радиоприемник, сплетничали, а
Маленькое Яичко и девочки помоложе гоняли палками крупных крыс, живших в
сточной канаве. Но однажды я увидела на краю поля чашечки с пивом и блюдечки
с маисовыми зернышками и поняла, кто охраняет наши посевы.
Мама старательно делала вид, будто мы снова живем в Гичичи, но я хорошо
видела, что это не так. В Гичичи мужчины не выстраивались вдоль проволочной
ограды и не глазели на нас столь бесстыдно. В Гичичи военные вертолеты не
кружили над нашими головами, словно стервятники. В Гичичи ярко раскрашенные
матату, стремительно носившиеся по шоссе, не были вооружены тяжелыми