"Хоуп Макинтайр. Как соблазнить призрака " - читать интересную книгу автора

до какой степени я затворница? Может, она воображает, будто я каждый вечер
хожу на званые обеды, где прислуживает челядь из Кенсингтонского дворца?
Наверное, представляет она, я вручаю им пальто и говорю: "Когда подадите
кофе, расскажите мне о себе. Только не упустите ни единой детали. И через
шесть недель у нас будет книга".
Я люблю свою работу. Создание чужой автобиографии означает, что ты
обязательно напишешь об этом человеке что-нибудь хорошее. Раньше я делала
биографические очерки для журналов, но мне совсем не нравилось выставлять
людей напоказ против их воли. Я ходила к ним домой, улыбалась, очаровывала
их, выведывала маленькие секреты и пунктики, а потом разоблачала в печати. И
все только потому, что с точки зрения моего редактора именно это и отличает
хорошую историю от плохой. Даже если человек, к которому меня послали взять
интервью, мне не нравился, я всегда чувствовала угрызения совести. Я
прекрасно осознаю, что настроена куда критичнее большинства людей, но
стараюсь держать свои мысли при себе. Мне никогда не доставляло удовольствия
унижать других на публике.
Получив первый заказ на полноценную автобиографию, я испытала нечто
вроде облегчения: книгу надо было сделать максимально интересной. Времени
оказалось предостаточно, я написала весьма неплохой текст и получила гораздо
больше денег. Но я никогда не стремилась создать великий роман и не тешу
себя иллюзиями, что моя писанина - это искусство. Полагаю, некоторые люди -
моя мама, например - скажут, что я с радостью прячусь за объектами. Может,
они и правы. А почему нет? Мне нравится писать за других, нравится быть
автором-"призраком". В этом есть своя прелесть - уловить голос другого
человека и рассказать его историю как можно увлекательней. Очень часто я
думаю, что отдаю им должное, и мне этого достаточно.
Ну, так кто же будет на этот раз? Я обожаю своего агента, хотя, кроме
профессиональных интересов, у нас нет ничего общего. Общение с Женевьевой
идет мне на пользу. Она не терпит мою хандру и неврозы. Она очень быстрая и
деловитая. Только намекни, и она подыщет хорошую сделку, продаст права на
перевод всему миру через кучу субагентов, проведет переговоры по серийным
продажам, установит гонорар. И все это - с безупречным макияжем, в
бледно-розовых костюмах, сшитых на заказ, и шарфе, разрисованном веточками
сирени и изящно продетом в отворот над верхней пуговицей. Ухоженные ногти,
строгая короткая стрижка, смягченная мелированием, короткие ноги и толстые
лодыжки. Последние два пункта, к счастью, скрадывают крошечные ступни в
дорогих туфлях на высоком каблуке. Женевьева всегда настолько хорошо
выглядит, что я не могу представить, какой она встает по утрам. Рядом с ней
я неизменно чувствую себя настоящей развалиной, хотя ничего такого она не
говорит.
Но под этим лоском Женевьева просто огромна. И никуда от этого не
деться. Безупречная одежда и макияж - что-то вроде сладкого камуфляжа,
скрывающего ее могучие габариты. Я не понимаю, почему она такая крупная.
Кажется, ест она немного, а маленькие ноги и руки явно свидетельствуют о
том, что объем, данный ей от природы, существенно меньше. Может, она тайком
устраивает пирушки. Впрочем, что бы она ни делала, это не важно. Я не могу
представить Женевьеву другой. В ней есть что-то уютное, и это страшно
привлекает. По-моему, ей самое место в телевизионных программах, уверяющих,
что если ты толстый - в этом нет ничего плохого. Женевьева настолько
комфортно чувствует себя в этом теле, что подчас и мне хочется набрать