"Хоуп Макинтайр. Как соблазнить призрака " - читать интересную книгу автора

Она держала свою личную жизнь в тайне, но он трахал ее гримершу, и та
говорила, что время от времени Астрид Маккензи приходит на работу с довольно
жуткими синяками, требующими изрядного количества грима.
- Это, может, и означает, что ее били, Женевьева. Но только не то, что
ей это нравилось.
- Какая разница. Это означает, что в ее частной жизни творилось нечто
гнусное. Подумай. Это же не попадало в прессу, так?
Она была права.
- Значит, ты дашь мне знать, когда свяжешься с Седьмой Уокер и
договоришься о нашей встрече?
- Непременно. Сиди у телефона, будь умницей. Ничего такого я делать,
конечно, не собиралась. На самом деле я велела себе забыть о Сельме Уокер и
всех связанных с ней личностях.
А заодно старалась перестать думать об Астрид Маккензи.
Но она буквально преследовала меня. Ее лицо смотрело на меня из каждого
газетного ларька. Фотографию выбрали прямо-таки божественную: тонкие светлые
волосы, будто подсвеченные сзади, развевались вокруг ее головы, как ореол. К
моему ужасу, она начала приобретать надо мной странную нездоровую власть из
своей могилы, или морга, или куда там увезли ее поджарившийся труп. Власть,
заставлявшую меня покупать газеты с ее фотографиями и раскладывать их по
спальне, будто святыню. Это было ошибкой. Пресса изобразила ее
неправдоподобно идеальной - аж тошнило. На внутренних разворотах красовались
сентиментальные снимки. Она была запечатлена на лугу в окружении детишек с
букетами и выглядела так, будто снималась в рекламе кондиционера для белья.
В приписываемых ей цитатах она неизменно превозносила людские добродетели и
говорила, какая у нее чудесная команда на детском телевидении, как она
обожает детей и как надеется завести собственную семью. Наткнувшись на столь
праведную фотографию, что меня чуть не вырвало, я наконец перестала скупать
газеты. Она стояла перед церковью и держала за руку маленькую девочку,
смотревшую на нее снизу вверх с нескрываемым восхищением. "Астрид и крошка
Иисус - два моих самых любимых человека на свете" - гласил заголовок.
И все же, если верить Женевьеве, стоило камере отвернуться, как это
благословение общества отправлялось на поиски неприятностей. Всякий раз,
проходя мимо останков ее маленького дома при конюшнях, я вздрагивала от
одной мысли, что произошло в его стенах. Даже запираясь дома, я не
чувствовала себя в безопасности. Мне нужно было надежное туловище Томми.
Наша размолвка длилась необыкновенно долго, но я устояла перед искушением
позвонить Норин и узнать новости. Разумеется, я всегда могла позвонить ему
сама. Но стоило об этом подумать, как я вспоминала Базза. Что на меня нашло?
Это так на меня не похоже. Я никогда не поступала столь безрассудно. Ладно,
он меня поцеловал, но я не очень-то сопротивлялась.
Мне понравилось целоваться с Баззом. Вот так - просто. И если я позвоню
Томми, придется это с ним обсудить. Ладно, мы поговорим об этом, если и
когда он позвонит мне.
Но он не звонил, и Базз тоже, и я неизменно возвращалась к совету Норин
найти жильца.
Идея сдать летний домик пришла в голову посреди ночи. Я едва проспала
десять минут, когда меня разбудил грохот упавших на землю крышек мусорных
ящиков. Секунд двадцать я лежала неподвижно, потом заставила себя встать,
босиком прошлепала в ванную и, открыв крошечное окно, выглянула в переулок.