"Колин Маккалоу. Символ веры третьего тысячелетия " - читать интересную книгу автора

ресурсов. Вот что принесло нам третье тысячелетие. И как мы можем выйти из
положения, если даже не умеем объяснить случившееся?
Он пожал плечами и помолчал, чтобы слушатели могли оценить сказанное.
Доктор всегда угадывал, где нужно сделать паузу. Продолжал он уже мягче:
- Нельзя сказать, что мы, американцы, были слишком бестактны по
отношению к остальному миру. Просто мы забыли, что такое голод. И голодные
объединились против нас. Предоставив США право разрастаться, они тем
временем создали для себя - в силу необходимости - программу сокращения
численности населения. Четыре поколения должны были ограничиться рождением
одного ребенка в семье, последующие - максимум двух. Мы одни на планете
держались особняком. Затем наступило прозрение. Выяснилось, что мы уже не
так богаты, чтобы противостоять остальному миру. Даже в апогее своей славы
мы остро нуждались кое в чем - в силе духа. Но откуда было ей взяться, если
наш народ выжег себе мозги наркотиками, сердце - сексом без любви, душу -
страстью к вещам... Когда европейское сообщество - как мы ни старались это
предотвратить - сблизилось с арабским миром, ничего не оставалось, как сесть
за стол переговоров в Дели.
- Никогда не поверю, что нам оставалось или подписать договор, или
умереть, - проговорила Мама сквозь слезы. - Просто старый Гус Роум продал
нас за Нобелевскую премию.
- Мама, ты - как все твое поколение... Неужели ты не понимаешь, что
именно вы в ответе за капитуляцию? Да, да, да! А моему поколению досталось
собирать по крохам богатство, издавать законы... чтобы возродить то, что
было Америкой - было и будет. Вы были отравлены гордыней. Во мне же нет ее,
нет ни капли. Почему же я должен судить, прав ли был Гус Роус, отдавая нас
на растерзание в Дели вместо того, чтобы ввергнуть нас в войну, в которой
нельзя было победить?
Спокойней, спокойней, Джошуа... Он с силой потер пылающее лицо ладонями
и потряс головой, стряхивая напряжение. И опять зашагал по комнате - только
медленнее. Но глаза его все так же сверкали.
- Почему - я? Разве я судья этому миру? Я - человек из Холломана. Разве
Холломан - центр мира? Нет, это всего лишь один из тысячи старых
промышленных городов, ставших захолустным. Он еще хранит тепло жилья, но уже
ждет гибели - под натиском сначала бульдозеров, потом - лесов. Принято
считать, что у нас есть еще в запасе несколько веков, прежде чем ледники
заявятся сюда. Времени как раз хватит, чтобы развалины поросли лесом...
Но когда-то... когда-то Холломан обрастал плотью - пишущими машинками и
подъемными кранами, скальпелями и клавишами, он строился, учился говорить,
обретал знания. Он появился из хаоса и превратил хаос в музыку... Холломан
поторапливал третье тысячелетие и сам подготавливал его. Так может быть, и
жертвой, и судьей новой эры должен быть именно человек из Холломана?
Трое плакали.
- Мы с тобой, Джошуа, - мягко сказал Джеймс.
- До самого конца, - добавил Эндрю.
- Да поможет нам Бог, - заключила Мэри.

- Иногда, - сказала Мириам, готовясь ко сну, - мне кажется, что он не
человек. Не может он быть человеком.
- Мирри, ты же знаешь его столько лет... Как ты можешь так говорить! -
откликнулся Джеймс из постели, прижимая к ногам грелку с горячей водой. -