"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

Квинтом Силоном и Гаем Мутилом, - сказал Марий. - Попробуй убедить их - и в
их лице остальных предводителей италиков, - что, невзирая на lex Licinia
Mucia, путь к гражданству для всех вовсе не перекрыт навечно. Если они
активно готовятся к войне, ты не сможешь уговорить их бросить это дело. Но
ты можешь преуспеть в том, чтобы внушить им, что война - столь ужасное дело,
что к ней можно прибегнуть только как к отчаянному средству; пока же лучше
переждать. И ждать, ждать... Тем временем мы в сенате продемонстрируем
наличие фракции, стремящейся к предоставлению италикам гражданских прав. В
конце концов нам надо будет найти народного трибуна, который согласится,
жертвуя всем, отстаивать закон о превращении всей Италии в римскую
территорию.
- Этим народным трибуном буду я, - твердо заявил Друз.
- Превосходно! Тебя-то никто не сможет обвинить в демагогии и в
заискивании перед третьим и четвертым классом. Ты уже миновал возраст, в
каком обычно становятся народными трибунами, ты - человек зрелый и
ответственный. Ты - сын консервативнейшего цензора, и единственная известная
за тобой либеральная черта - это твоя хорошо всем знакомая симпатия к
италикам, - довольно проговорил Марий.
- Но пока повременим! - одернул его Рутилий Руф. - Мы должны сперва
завоевать сторонников, обеспечить себе поддержку во всех слоях римского
общества. На это уйдут годы! Не знаю, обратил ли ты на это внимание, но
сегодняшняя толпа перед Гостилиевой курией лишний раз подтвердила мою
догадку: оппозиция предоставлению гражданских прав не ограничивается одной
верхушкой. Это - один из вопросов, по странной приходи судеб объединяющих
Рим сверху донизу, включая "поголовье", причем, если я не ошибаюсь, латиняне
также занимают сторону Рима.
- Все дело в чувстве исключительности, - согласился Марий. - Каждому
нравится ставить себя выше италиков. - Думаю даже, что это чванство больше
распространено среди простонародья, чем среди элиты. Не забудем завербовать
на нашу сторону Луция Децумия!
- Кто это такой? - нахмурился Друз.
- Некто из низов - мой хороший знакомый, - усмехнулся Марий. - Однако
среди себе подобных он - авторитет. Притом беззаветно предан моей свояченице
Аврелии. Надо будет привлечь Аврелию, а уж она обязательно обеспечит его
поддержку.
Друз нахмурился еще пуще.
- Сомневаюсь, чтобы тебе повезло с Аврелией, - буркнул он. - Ты заметил
наверху, среди преторов, ее старшего брата, Луция Аврелия Котту? Он хлопал
вместе с остальными. Как и его дядя, Марк Аврелий Котта.
- Не тревожься, Марк Ливий, она не так узколоба, как ее
родственнички-мужчины, - сказавший это Рутилий Руф почему-то сиял. - У этой
женщины своя голова на плечах, к тому же она связана через мужа с самой
свободомыслящей, придерживающейся крайних позиций ветвью Юлиев Цезарей. Не
бойся, Аврелия будет с нами. А значит, и Луций Децумий.
Раздался негромкий стук в дверь. Перед мужчинами предстала Юлия, одетая
в тончайшую ткань, приобретенную на Косе.[101] Она, подобно Марию, выглядела
загоревшей и стройной.
- Марк Ливий, дорогой! - Подойдя к Друзу сзади, она обняла его за шею и
поцеловала в щеку. - Не стану усугублять твою скорбь лишними слезами, но
можешь мне поверить на слово: я очень опечалена! Не забывай, что здесь тебе