"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

- Как же коротка ваша память, досточтимые заседатели! - восклицал
Антоний Оратор. - Постарайтесь же припомнить события, происходившие всего
несколько лет тому назад, когда в нашем возлюбленном римском сенате
толпилось обедневшее "поголовье",[34] когда в животах этих людей было столь
же пусто, как и в их амбарах. Помните ли вы, как некоторые из вас - на
скамье присяжных обязательно было не менее полудюжины зерновых магнатов -
брали за четверик зерна не менее пятидесяти сестерциев - так мало пшеницы
оставалось в ваших закромах? А поголовье день ото дня становилось все
многочисленнее, они взирали на нас и глухо ворчали. А все потому, что
Сицилия, наша зерновая корзина, лежала в руинах, превратившись в Иллиаду
скорби...
Рутилий Руф вцепился Марию в руку и в ужасе застонал:
- И он туда же! Да сожрут черви этих воров, не гнушающихся чужими
находками! Ведь это моя фраза! Иллиада скорби! Вспомни-ка, Гай Марий, как я
употребил это выражение в письме, которое отправил тебе в Галлию, много лет
тому назад! Как я потом страдал, узнав, что его стащил у меня Скавр! И что
же теперь? Фраза у всех на языке, и приписывают ее именно Скавру!
- Тасе! - прикрикнул на него Марий, не желая упустить ни слова из речи
Марка Антония.
- ... еще более скорбную из-за невиданных упущений в управлении! Теперь
мы наконец-то знаем имя основного провалившегося администратора, не так
ли? - Шустрые красные глазки уперлись в одну из наиболее безразличных
физиономий во втором ряду жюри. - Не припоминаете? Ну, так я освежу вам
память! Молодые братья Лукуллы разоблачили его, лишили гражданства и
отправили в изгнание. Я имею в виду, конечно же авгура[35] Гая Сервилия.
На Сицилии уже четыре года кряду не собирали урожая, когда туда прибыл
досточтимый консул Маний Аквилий. Позвольте напомнить вам, что на Сицилии
выращивается половина употребляемого нами хлеба.
Сулла привстал с места, кивнул Марию, а потом перенес внимание на
по-прежнему кипящего Рутилия Руфа.
- Ну, как тебе процесс?
- О судьбе Мания Аквилия ничего нельзя сказать определенно. Присяжным
хочется найти лазейку и все же осудить его, поэтому, полагаю, они своего
добьются. Это преподаст славный урок любому ротозею, который рискнет оказать
поддержку Гаю Марию.
- Тасе! - опять шикнул на него Марий.
Рутилий Руф отошел от него, чтобы не мешать, и потянул за собой Суллу.
- Ты сам тоже не столь рьяно, как прежде, поддерживаешь теперь Гая
Мария, не правда ли, Луций Корнелий?
- Мне надо думать о карьере, Публий Рутилий, и я сомневаюсь, что ей
пойдет на пользу, если я буду поддерживать Гая Мария.
Рутилий Руф согласно кивнул.
- Да, это вполне понятно. Но, друг мой, он не заслуживает такого к себе
отношения! Напротив, он заслуживает, чтобы все, кто его знает, подперли его
плечами.
Что он несет? Суллу передернуло, но он постарался не показывать, как
больно ему слышать это.
- Тебе хорошо говорить! Ты - консулар, ты познал величие. А я еще нет!
Можешь называть меня предателем, если тебе больше нравится, но я клянусь
тебе, Публий Рутилий, что тоже покрою себя славой! И да помогут боги тем,