"Шеннон Маккена. Твой навсегда " - читать интересную книгу автора

рядом. Нужно было только взять ее. Но он не нашел пути, чтобы обойти гнев и
страх. Он сам погубил себя.
Скорбные мысли только усиливали боль и печаль. Даже луна, проплывающая
по небосводу, казалась более одинокой и отчужденной. Эллен чувствовала, что
усугубляет свое состояние и ввергает себя в отчаяние. Нужно пресечь это
немедленно, решила она. Иначе она начнет громко плакать. Саймону этого не
понять. Упаси Бог, чтобы он подумал, будто его жалеют.
Она промокнула глаза прядью волос и, чуть слышно шмыгнув носом, сложила
листок. Потом тихо протянула его назад Саймону. Не надеясь на себя, она
молчала еще несколько минут.
Саймон тоже не торопился говорить. Он запихал клочок обратно в свой
бумажник и уставился на луну.
Когда Эллен могла рассчитывать, что голос ее не задрожит, она спросила:
- На что он намекает в этом послании? У тебя есть какое-нибудь
предположение?
- Ни малейшего. - Саймон покачал головой. - Так же, как и о той
истории, что он собирался мне рассказать. Даже не представляю, о каком
доказательстве может идти речь. И как его могла сохранить моя мать, когда
она уже двадцать восемь лет как умерла? И потом, зачем было через столько
лет посылать мне это сообщение и в тот же день сунуть оружие в рот? Это
лишено всякого смысла.
- Да, ты прав, Саймон, - согласилась Эллен. - В этом нет смысла.
- Но я чертовски дотошный. Ты этого не знала? - Он тихо засмеялся. - У
Гаса была привычка досаждать мне подобными головоломками. У него это был род
недуга - дразнить меня. Размахивать перед носом наживкой, пока я войду во
вкус. Я наловчился решать его шарады, но это послание не могу расшифровать.
Каким бы своевольным человеком он ни был, я не думаю, что он мог покончить с
собой, не рассказав мне свою историю. Не мог он задать мне эту задачку,
просто чтобы растравить меня.
- О Боже... - пробормотала Эллен. - Я даже не подозревала!
- Я сломал голову над этой проклятой историей. Гас был ранен во
Вьетнаме, но я не знаю деталей. И еще с ним что-то случилось, когда я был
маленьким. Я помню только, что моя мать тогда была очень расстроена. Потом
она умерла, и я вообще перестал замечать что-либо. То время осталось большим
белым пятном в моей памяти.
Хотя Эллен тогда была шестилетней девочкой, она помнила день, когда
погибла мать Саймона. Она сгорела в собственном доме, где печь топилась
дровами. Говорили, что пожар возник от искры. Для любого ребенка даже во сне
не может быть худшего кошмара. Для Саймона он стал явью.
С того времени он отдалился от всех остальных детей. Он знал ужасный
секрет, какого не пожелаешь знать никакому ребенку.
- С тех пор как началась моя жизнь с Гасом, - продолжал Саймон, - я
отучился задавать вопросы о некоторых вещах. Однажды я попросил его показать
снимки, которые он сделал во Вьетнаме. Он страшно разозлился, и с тех пор я
больше никогда его не просил. То же самое было всякий раз, когда я спрашивал
о моей матери. Поэтому я тоже перестал о ней упоминать.
- Есть кто-нибудь еще, кто может это знать? Саймон покачал головой:
- Из семьи больше никого не осталось. А у Гаса, насколько я знаю, не
было друзей. В сильном подпитии он иногда произносил страстные речи в адрес
воображаемого врага. Нес всякую околесицу наподобие: "Ты будешь гореть в