"Эдриан Маккинти. Миг - и нет меня " - читать интересную книгу автора

финансировало правительство. Что касается кварталов, расположенных
восточнее, то это действительно ад. Дома здесь обветшали и буквально
разваливаются на куски, к тому же большинство из них облюбовали любители
крэка. После наступления темноты парк Морнингсайд становится по-настоящему
опасным, да и кварталы, протянувшиеся до 125-й улицы, немногим лучше. Там
даже я не мог чувствовать себя спокойно - слишком уж я выделялся на общем не
белом фоне. Правда, на всякий случай я выучил несколько испанских слов в
надежде, что в критических обстоятельствах мне удастся сойти за доминиканца,
но особенно рассчитывать на это не приходилось - моя белая как бумага
ирландская кожа выдала бы меня с головой.
Я бросаю бычок и лезу через окно обратно в спальню. Кондиционера в
квартире нет, а вентилятор только гоняет по комнатам горячий воздух. Мне
хочется освежиться, и я иду на кухню, чтобы достать из холодильника банку
пива "Милуоки". Худшего пива я просто не знаю. Его готовят из пророщенной
кукурузы, что нормальному человеку даже в голову не придет. Единственное его
достоинство - низкая цена, а если включить холодильник на полную мощность,
чтобы пиво заморозилось, отвратительный вкус почти не чувствуется.
Я возвращаюсь на площадку пожарной лестницы, сажусь и некоторое время
наблюдаю за возней белок в ветвях и за расплывающимся в голубизне неба белым
следом пролетевшего самолета. Ледяное пиво кажется почти нормальным, да и
жара, похоже, начинает спадать.
И тут звонит телефон.
Я не помню, чтобы я включил его после того, как вышел из ванной. Должно
быть, все-таки включил. Ответственность, знаете ли, чувство долга и все
такое прочее...
Некоторое время я жду, что телефон замолчит. Но он продолжает блеять, и
в конце концов мне это надоедает. Я допиваю пиво и бросаю жестянку через
ограждение площадки, стараясь попасть в питбуля Ратко, но промахиваюсь. Пес
укоризненно глядит на меня снизу и начинает лаять. Я снова лезу в окно, иду
через спальню в коридор, выключаю кассетник, наигрывающий композиции
"Невермайнд", и беру трубку.
Это Скотчи. Я определяю это по гнусавому сопению, которое предшествует
его первым словам. Судя по всему, Скотчи чем-то взволнован.
- Эй, Брюс, тут наклевывается одно дельце...
- Меня зовут Майкл, - устало говорю я. Скотчи часто называет меня
Брюсом. Это он так шутит.
- Нужно ехать в город, Брюс. Энди крепко избили. Ты ведь знаешь, что
Темного сейчас нет?
Я молчу.
- Эй, Брюс, ты где?
- Ты, наверное, ошибся номером, приятель. Здесь нет никакого Брюса. Ни
Брюса, ни пещеры, и никто не спасет Любимую Шотландию [Имеется в виду
легендарный король Шотландии Роберт Брюс, освободивший свою страну от
английского владычества].
- Хватит чушь пороть, Брюс, импотент несчастный. Я говорю серьезно!
И снова я избираю путь молчаливого сопротивления. Проходит добрых
пятнадцать секунд. Потом Скотчи начинает что-то бормотать и наконец, не в
силах совладать с подступающей паникой, начинает кричать в трубку:
- Алло? Алло?! Майкл?! О господи, Майкл, куда ты девался?
- Я здесь, - говорю я достаточно равнодушно, надеясь таким способом