"Пол Макоули. Дитя реки " - читать интересную книгу автора

Из этого тайника он извлек сетку и длинный тонкий трезубец, затем
положил на место валун, прицепил сумку к поясу, а трезубец положил на
плечо.
У самого края зарослей рододендронов начинался обрыв, полумесяцем
спускающийся к заросшему брустверу, а дальше лежали бесплодные земли,
покрытые редкой травой и кустарником. По обе стороны извилистой дорожки к
Брису пестрели заплатами недавно залитые поля пеонина. А еще дальше
поднимались пологие холмы, усеянные памятниками, могильными плитами,
пирамидами, гробницами: лига за лигой Город Мертвых тянулся до самого
подножия Краевых Гор. Гробницы поблескивали в голубом свете Галактики,
будто чья-то гигантская рука посыпала холмы солью. То тут, то там
вспыхивали крошечные огоньки: должно быть, пробегающее животное потревожило
своим теплом фантомы на мемориальных досках.
Йама вынул тонкий серебряный свисток длиной в два мизинца и тихонько
свистнул, звук был чуть громче легкого писка. Он свистнул еще три раза,
потом воткнул трезубец в мягкую, покрытую листвой землю, присел на корточки
и стал вслушиваться в пронзительный лягушачий хор, разрывающий ночную тишь.
Лягушки вылупились из своих слизистых коконов несколько недель назад.
С тех пор они энергично нагуливали жир, а сейчас взялись за поиски
супругов. Своими страстными ариями каждый из самцов стремился превзойти
соперников. Одурманенные похотью, они будут легкой добычей.
Над рододендронами за спиной Йамы возвышался замок, его оружейные
башни четко вырисовывались на фоне голубовато-белого колеса Галактики.
На сторожевой башне, в самом верху горел теплый желтый огонек: должно
быть, эдил, который со времен известия о смерти Тельмона прошлым летом спал
совсем мало, продолжал работать. Все занимался своими бесконечными
измерениями и расчетами.
Наконец он услышал то, чего ожидал: ровный перестук лап и легкое, с
присвистом дыхание сторожевого пса. Он негромко позвал; мощное уродливое
создание вышло из зарослей и положило тяжелую голову ему на колени. Йама
мягко забормотал, поглаживая его обрезанные уши и почесывая жесткий рубец
там, где живая плоть срасталась с металлом черепной пластины. Машинная
составляющая собаки успокаивалась, а через нее и вся стая. Когда Йама
убедился, что пес усвоил: не следует поднимать тревогу ни сейчас, ни при
его возвращении, он встал, вытер с рук слюну, вытащил из земли трезубец и
направился вниз по пологому склону к пустынным развалинам и виднеющимся
вдали залитым водою полям.
Ананда и Дирив ожидали его на краю развалин. Дирив, высокая и
грациозная, спрыгнула с камня, на котором сидела высоко в руинах стены. По
старинным заросшим плитам она летела ему навстречу, будто окутанная
утренним сиянием, и бросилась в его объятия. Ананда остался сидеть на
поваленной стеле и ел костянику, которую собрал по дороге сюда, на
обнимающихся влюбленных он старался не смотреть. Ананда был полноватым
мальчиком с гладкой смуглой кожей и голым шишковатым черепом, он постоянно
носил оранжевую мантию своего храма.
- Я захватил фонарь, - наконец сказал Ананда и поднял его над головой.
Это оказался маленький медный сигнальный фонарик с линзой, чтобы можно было
сфокусировать луч. По идее, они собирались приманивать им добычу.
Дирив и Йама разомкнули объятия, а Ананда сказал:
- Я видел сегодня днем ваших солдат, брат Йама.