"Пол Макоули. Доктор Преториус и потерянный храм" - читать интересную книгу автора

У меня возникла мысль, что она может оказаться полезной, и я тихонько
сказал: "Потерпи, дорогая, и я помогу тебе заснуть надолго, как ты хочешь.
Но вначале помоги мне тоже."
Она улыбнулась изнуренной улыбкой и осторожно кивнула. Молодой человек
рядом со мной, должно быть, услышал, как я разговариваю с ней, потому что
нахмурился и, похоже, хотел что-то спросить, но в этот момент седовласый,
усеянный импами старик, который собирал деньги за вход, проковылял по краю
комнаты, опираясь на крепкую палку и прямо пальцами затушил все свечи, кроме
одной. Он занял позицию перед креслом, постучал палкою в пол, призывая к
тишине, и произнес долгую хвалебную речь, которую я не побеспокоюсь
повторить ни в каких подробностях, объяснив под конец, что все вопросы
должны задаваться через него, и что если кто-то хочет войти в контакт "с
другой стороной" за умеренную плату всего в полгинеи, то они должны сейчас
шагнуть вперед и сказать ему имена их дорогих усопших.
Так как большинство в комнате пришли сюда именно с этой целью, то
процедура заняла некоторое время. Старик записал запросы на листок бумаги,
слюнявя кончик своего "вечного" карандаша на каждой следующей букве, так что
его зубы скоро стали совсем синими. Я следил за всем с растущим нетерпением
и недовольством, уже подозревая, что потратил флорин без доброй цели. Здесь
не было ничего, что касалось бы умерших; только подлое манерничанье и
дешевый спектакль. Щеголи передавали по кругу серебряную фляжку и
подталкивали друг друга локтями; молодой человек с оливковой кожей
нетерпеливо посматривал на карманные часы; седовласый обменялся со мною
взглядом и его усмешка стала чуть шире, как если бы он заметил во мне некую
неуместность.
Женатая пара с ребенком-духом последней пробормотала имя в ухо старика.
Он полизал карандаш и записал, потом заткнул его за ухо и стукнул в пол
своей палкой... Уголок красной занавеси поднялся, впустив большой клуб
сладко пахнущего белого дыма и двух крепких мужиков в рубахах без ворота и в
подтяжках, сопровождающих пухлую девушку лет четырнадцати-пятнадцати в
простом черном платье. Она старалась казаться спокойной, но я видел, как ее
взгляд пробежал по комнате, и как она вздрогнула, когда один из мужиков взял
ее под руку и повел к креслу.
Я попросил маленького духа подойти и встать перед леди, а когда она
проявила неохоту отрываться от своего отца, я сказал: "Будь храбрее", и
легонько ущипнул ее, проталкивая сквозь толпу.
Оставшаяся свеча погасла, как только пухлая девушка уселась. Какая-то
женщина ахнула; щеголи захихикали. Потом кто-то открыл фонарь и луч света
прошел через комнату и упал на лицо девушки-цыганки. Ее глаза закатились,
оставив лишь полумесяцы белков под подрагивающими веками, но я ни одно
мгновение не верил, что это произошло потому, что она увидела маленький дух,
вставший перед нею. Там и сям во тьме зазвонили колокольчики, и по воздуху
пронеслись бледные тени. Щеголи заржали; несколько женщин испустили
приглушенные крики. Руки девушки-цыганки, а потом и вся верхняя часть ее
тела, задрожали. Пена закапала с уголка ее рта и она вдруг сложилась вдвое,
словно ее ударили в живот, и начала, задыхаясь, извергать на свои колени
целые ярды чего-то белого. Маленький дух спокойно смотрел на нее, время от
времени оглядываясь на меня. Дым стал гуще, определив в воздухе косой луч
фонаря. Выплюнув последнее из того, что по-видимому должно было означать
эктоплазму, девушка подняла голову к дымному лучу, словно пародия на слепую