"Пол Макоули. Будем гулять и веселиться" - читать интересную книгу автора

- Понимаю. Эх, нам бы с тобой на Кубу махнуть, вот там в океане
рыбалка - словами не передать. Или в Африку, на львов поохотиться. Мне это,
помню, больше всего понравилось. Хотя здорово отвлекало от работы.
Наохотился я тогда досыта...
- Кажется, я и от тебя устала, - перебила она. И любовник с вежливым
поклоном удалился.

* * *

Кажется, она устала не только от него, но и от всего на свете. И когда
это случилось, вряд ли теперь припомнишь. Если ничего нового открыть уже
невозможно, какой смысл в вечной жизни? Вопреки всем ее надеждам эта ложная
Земля, населенная двумя миллиардами кукол и частичных и десятью миллионами
членов ее клайда, вернуть ей вкус к жизни не смогла. Пройдет еще год, и
рассеется рой космических кораблей. Солнце, обычная звезда класса G2,
превратится в сверхновую; не останется ничего, кроме собранной и
каталогизированной Библиотекой информации. К этим сведениям она еще не
притрагивалась. Быть может, это ее и спасало.

Она вернулась на карнавал, провела там три дня. Но, хоть и пробовала
разные опьяняющие средства, отдаться празднику всей душой не смогла. И не
смогла избавиться от мыслей о неудаче. Она собрала себе подобных, чтобы они
обменялись воспоминаниями - воспоминаниями, которые охватывают пять
миллионов лет и всю галактику. Но тьмы и тьмы ее "я", похоже, просто хотят
забыть о своем существовании, им подавай только развлечения и удовольствия.
Впрочем, для многих, впервые получивших тела, чтобы явиться на собрание,
такое легкомыслие простительно - ведь с плотью через год они должны будут
расстаться.
В третий день праздника она сидела в прохладных рассветных лучах за
столиком кафе под открытым небом, в Jardin les Tuileries[1], у большого
фонтана. Точно из глины, кто-то лепил скульптуры из облаков, сквозь которые
светило восходящее солнце. В кафе было яблоку негде упасть - и частичные, и
куклы, и андроиды, и животные, и даже серебристый гиноид с гладким овальным
зеркалом вместо лица. Кругом гудели крошечные сервомеханизмы, обслуживали
гостей, среди которых было даже клубящееся облачко бусин размером с комара.
Столетний маскарад заканчивался, гости возвращались в свою обычную форму.

* * *

Она потягивала citron presse[2], вслушивалась в болтовню окружающих.
Скоро закончится праздник в Париже, и клайд рассеется по всей Земле.
Здесь останутся только уборщики, а прочую обслугу - кукол, частичных и так
далее - отправят на склады.

За соседним столиком молодой двойник ее последнего любовника
разговаривал с каким-то стариком. У того каштановые волосы были зализаны
назад от высокого лба, а водянистые голубые? глаза увеличены толстыми
стеклами очков.
- Да, Джим, львы! Поезжай в Африку и послушай, как они рычат по ночам.
Клянусь, больше нигде ничего подобного ты не услышишь.