"Две женщины" - читать интересную книгу автора (Коул Мартина)

Глава 16

Сьюзен смеялась, что-то пьяно выкрикивая. В помещении можно было хоть топор вешать от табачного дыма, а музыка играла так громко – люди друг друга не слышали. Тем не менее пьяные разговоры в кабаке не прекращались ни на минуту. На маленькую импровизированную сцену вышел стриптизер, и Джун завизжала. Блондин с коротко стриженными волосами и рельефными мускулами был великолепен.

– Ну-ка, покажи себя, сынок!

Как всегда, голос Джун звучал громче других.

– Я видела штучки и побольше, – заметила Айви. Айви чувствовала себя в своей стихии. В последнее время ей очень нравилось проводить здесь вечера. Долгие годы она избегала злачных мест, заявляя, что они для нее слишком вульгарны. Но теперь она стала самой собой и с жаром окунулась в буйное ночное веселье. Перемены в ней шокировали всех, включая ее сына Джоуи. Сьюзен отныне была ее любимицей. Айви узнавала в ней себя в молодости, когда она, как и Сьюзен, пыталась выжить и при этом не сойти с ума. Иногда даже Джоуи жалел свою дочь. После одной из стычек с Барри Сьюзен потеряла ребенка и стала прихрамывать – он раздробил ей кость лодыжки. Это ужаснуло даже Джоуи, и, подстрекаемый Джун и своей матерью, он хорошенько отлупил Барри. Барри даже не пытался сопротивляться, когда его били, все принял как должное. Он понял, что на сей раз зашел слишком далеко.

Но глубоко в душе Джоуи знал: он бьет Барри не столько за Сьюзен, сколько за себя. Джоуи постоянно просил зятя замолвить за него словечко перед Иваном, хотя знал, что Барри и не подумает этого сделать. Барри был на коне, он поднялся и стал выше своего подельника, и это сильно злило Джоуи. Обида буквально пожирала его изнутри.

Затаенная враждебность, которой не было раньше, жирной чертой пролегла между ними, и по этой причине Джоуи в последнее время больше интересовался жизнью дочери. В этом заключался единственный способ отомстить Барри, и Джоуи с радостью использовал такую возможность.

Плюс золотые дети. Как бы ни смотреть на Сьюзен, никто не мог отнять у нее умения быть хорошей матерью. Это отмечали все и хвалили ее за те усилия, которые она вкладывала, чтобы вырастить хороших детей в нечеловеческих условиях. Сегодня, однако, она наконец отдыхала душой – была пьяна и шумно радовалась всему происходящему. Джоуи засмеялся, видя, как она попыталась встать со стула и тут же плюхнулась обратно.

Стриптизер извивался перед зрителями. Он играл своим телом перед лицами женщин и позволил одной из самых смелых зубами снять с его бедер узкую полоску ткани.

– Подойди ко мне, сынок, я специально для тебя достану свою челюсть.

Реплика Айви заставила всех собравшихся грохнуть от хохота.

– Заткнись, мать, перестань пугать мальчика.

Музыка смолкла, на сцене выключили свет. Сьюзен наконец удалось подняться со своего места, и, качаясь, она направилась в дамскую комнату. Дорин пошла за ней.

– Этот маленький Барри такой прикольный… Знаешь, что он сегодня сказал, Сью? Он спросил меня, почему на небе бывают облака. Я ответила – для того, чтобы всегда было что-то красивое, на что люди могли бы смотреть. Тогда он спросил: «Почему Бог не сделает так, чтобы небо было всегда таким красивым, как моя мамочка?»

Сьюзен расхохоталась:

– Ему только три годика, он меня еще не видит, какая я на самом деле.

Дорин сидела на унитазе, распахнув дверь кабинки, и, если бы кто-нибудь вошел, она оказалась бы на виду у всего кабака. Но Дорин на это плевать хотела, им обеим было на это наплевать. Это только добавило бы возбуждения и смеха.

– Он чудесный малыш. А как поживает Его Величество?

Сьюзен вздохнула:

– Как всегда. Горбатого могила исправит.

Дорин пожала плечами. На самом деле ничего другого она и не ожидала. Нетвердой рукой Сьюзен накрасила губы розовой помадой, смеясь над своими попытками попасть именно в губы.

– Я так нажралась, Дор. Я уже сто лет так не напивалась.

Дорин с трудом натянула на себя трусики и колготки.

– Ничего страшного не случится, если время от времени ты будешь отпускать поводья.

Сьюзен зашла в кабинку после подруги и для опоры прислонилась к стене, снимая трусы. Она почувствовала первую волну тошноты и сделала глубокий вдох. Она была еще пьянее, чем ей казалось.

– Я пьяная в стельку.

Вымыв руки, она вместе с Дорин пошла назад к столику. Вдруг на их пути появился Барри, и сердце ее ушло в пятки. Она выдавила из себя улыбку:

– Привет, Барри, давненько тебя не было видно.

Он не заметил сарказма, но ей было приятно хоть так незаметно его уколоть. Он пил виски из большого бокала, и Сьюзен испугалась, как бы он не захотел остаться. Но вскоре страхи ее рассеялись.

– Где мой паспорт. Сью? Я не могу его найти.

Она улыбнулась:

– Значит, ты был дома?

Он кивнул:

– Я виделся с детьми, поиграл с ними, дал им всем понемножку денег.

Он явно оправдывался в том, что не провел с детьми весь вечер. Это было что-то новенькое.

– А зачем тебе твой паспорт?

– Я собираюсь в Испанию. Нужно вытрясти один долг для Ивана.

– Здорово, Барри. Пересаживаетесь в Бирмингеме или Ливерпуле? Классно! Розель тоже летит, я так понимаю?

Он кивнул. С того вечера, как Сьюзен появилась у Барри на работе, ее жизнь круто изменилась. Они с Розель стали подругами. Розель следила, чтобы отчисления от зарплаты Барри постоянно поступали в бюджет семьи, а Сьюзен, в свою очередь, позволяла расцветать их отношениям. В общем-то от нее мало что зависело. Если Барри решал завести роман – он заводил его, не спрашивая на то разрешения. Но, по крайней мере, она получала деньги и ее особо не трогали. И то и другое более чем устраивало Сьюзен.

Они встречались с Розель примерно раз в месяц и где-нибудь вместе обедали. После Розель всегда делала Сьюзен что-нибудь приятное – водила ее в парикмахерскую, дарила ей платье или сумку. Эти мелочи украшали жизнь Сьюзен и доставляли ей радость. Розель дарила Сьюзен хоть немного самоуважения.

Кроме того, женщины удивительно поладили, обнаружив друг в друге схожие черты. Например, обе любили кино и литературу. Теперь Сьюзен выглядела лучше, чем когда-либо, и это доставляло ей массу удовольствия. Принимая во внимание постепенное переселение Барри к Розель, жизнь в целом Сьюзен устраивала. Сейчас он приходил домой примерно раз в неделю, чтобы повидать детей и не вызывать вопросов у соседей.

– Твой паспорт на шкафу в коридоре, я на всякий случай спрятала его между письмами.

Он кивнул, расслабившись.

– Ты хорошо выглядишь. Я закажу тебе бокал виски, ладно?

Она кивнула, удивляясь, как мило они могли теперь общаться. Он относился к ней с уважением.

– Возьми себе, Барри. Я думаю, мне уже хватит.

Он усмехнулся и пошел к бару, выделяясь из толпы хорошей одеждой и ухоженной внешностью. Сьюзен изучала его: он действительно был красив. Она замечала, как на него смотрят женщины, видела, что он мысленно оценивает их по десятибалльной шкале.

Эта мысль заставила ее улыбнуться. Видела бы его сейчас Розель – как он подмигивает молоденьким, улыбается тем, кто постарше, вселяя в каждую надежду. Ей стало интересно, изменяет ли он Розель, но она быстро прогнала эту мысль. Если изменяет, то полный дурак. Такие женщины, как она, на деревьях не растут, и уж Барри ли не знать этого. Пока она наблюдала за ним, ее окликнул знакомый голос:

– Привет, Сьюзен, дорогуша, как поживаешь? Это был Питер Уайт, ее бывший одноклассник.

– Привет, Питер. А как твои дела? Выглядишь хорошо.

Он улыбнулся ей, показав ряд ровных белых зубов на загорелом лице. Он стал моряком торгового флота, покинув дом в пятнадцать лет, чтобы ходить на маленьких прибрежных суденышках. Сейчас он плавал на больших судах и в «Блю Стар лайнз». У Питера были живые голубые глаза и песочного цвета волосы. Он был крупным коренастым мужчиной, по-своему очень привлекательным, с намечающимся пивным животом.

– Только что вернулся из Южной Америки. Думаю, дайка пошляюсь здесь немного, посмотрю, у кого как идут дела. Твоя мать выглядит отлично! Я в школе всегда неровно к ней дышал. Тогда она мне очень нравилась.

Сьюзен громко засмеялась:

– У тебя всегда был плохой вкус. Не женился еще?

Он покачал головой.

– Я так понимаю, в каждом порту по девочке?

– Если только можно назвать их девочками. Трахаешь повсюду местных проституток, верно? – Голос Барри прозвучал так громко, что люди в баре замолчали и прислушались к их разговору.

Питер глубоко вздохнул и мягко сказал:

– Ну, до встречи, Сью, береги себя.

Она кивнула, огорченная тем, что встрял Барри.

– Он подошел только из вежливости, Барри. Господи Всемогущий, да я его знаю дольше, чем тебя.

Барри презрительно скривил губу:

– Он придурок, и я не хочу, чтобы тебя когда-либо с ним видели, понятно?

Из него снова полезло старое, он опять стал тем Барри, который думал, что ему принадлежит все на свете, и она в том числе, что он вправе распоряжаться ее жизнью и диктовать ей, с кем она может общаться, а с кем нет. Сьюзен почувствовала, как тоска тяжелым грузом придавила ее к полу.

– Он сосед, Барри, вот и все. Пожалуйста, хоть один раз не порти всем настроение. Да в любом случае у тебя нет повода для ревности. Он на меня второй раз и не взглянет.

Она попыталась шуткой разрядить ситуацию, но выражение лица Барри нисколько не изменилось. Оно оставалось угрюмым.

– Тебе, наверное, лучше уйти. Розель, должно быть, ждет тебя.

Он гадко усмехнулся:

– Пытаешься отделаться от меня, чтобы продолжить разговор с этим гребаным идиотом?

Сьюзен зажгла сигарету и глубоко затянулась. На сцену вышла стриптизерша – крупная девица с необъятными бедрами и трясущимся жирком на животе. Мужчины свистели, кричали и оскорбляли ее, норовя потрогать или ущипнуть. Барри нашел зрелище отвратительным. Он стоял намного выше собравшихся здесь людей. Когда он заметил, что Питер Уайт разговаривает с другой женщиной, то решил наконец уйти.

– Ты надолго едешь?

Он уставился на Сьюзен. В последнее время она выглядела более или менее сносно. Ничего особенного, но, по крайней мере, больше никого не пугала.

– Как твоя лодыжка?

Вопрос застал ее врасплох. Он никогда не вспоминал о ее хромоте.

– Нормально. Только реагирует на сырую погоду. Врачи считают, что у меня артрит, поскольку перелом был очень серьезный. А если бы не это, то вообще все было бы нормально. А что?

Он многозначительно посмотрел на Питера Уайта.

– Не надо мне угрожать, Барри. Мне не нужны мужики, большое спасибо. Видит бог, у меня не слишком получается и с тем, кто у меня уже есть, разве не так?

Его рука сделала быстрое движение, и она инстинктивно отпрянула, но вместо того, чтобы ударить ее, он погладил ее по подбородку.

– Никогда не спрашивай меня, когда я вернусь, понятно? Все, что тебе нужно знать, я скажу сам, и этого будет с тебя довольно.

Больше не сказав ни слова, он ушел из кабака. Никто не попрощался с ним, даже Джоуи. Дорин подошла и села рядом.

– Ну и нахал, Сью.

Сьюзен усмехнулась:

– Да уж. Он как та собака на сене – меня не хочет, но не дай бог захочет кто-нибудь другой. Да только волноваться ему не о чем, мне больше ни один мужик не нужен. Спасибо, хватило.

Но она вдруг ощутила, что довольна реакцией Барри, и это разозлило ее. Она не хотела его больше, ведь не хотела же? Она не стала отвечать себе на свой вопрос, это было слишком страшно. Зато протрезвела мгновенно.

Все вернулись в квартиру Джун и Джоуи, и веселье продолжилось. Гремела музыка, вино лилось рекой. Был обычный субботний вечер. Присутствовала Дэбби с мужем, Джеймси Филипсом – пронырой из Каннингтауна, представлявшим собой улучшенный вариант Барри.

Дэбби была беременна, и недавно ее приняли назад в семью. Она отдалилась от родни, когда переехала в новый дом в графстве Эссекс. Какое-то время она, похоже, думала, как выражалась ее мать, «что ее дерьмо воняет меньше других». Но вскоре ей стало грустно и одиноко, поскольку все дни Джеймс проводил на работе, а ночи в кабаках. Он поколачивал ее, что не удивляло никого, кроме самой Дэбби. Она уже потеряла двоих детей – не смогла их выносить.

Сьюзен подозревала, что это результат множества абортов, которые ее сестра сделала раньше. Было ее жаль, потому что Сьюзен знала, сколько радости приносят дети. Радость многократно превосходила те трудности, которые возникали с появлением детей. Сьюзен просто умерла бы без своей маленькой команды. Она знала это так же точно, как то, что ее зовут Сьюзен.

Может быть, окружающим ее жизнь и казалась сумасшествием, но для нее она была просто подарком, если имелось необходимое: немного денег, детишки, которых она любила всем сердцем, и отсутствие Барри. Она вспомнила малышей, которых потеряла. Джейсон, хорошенький маленький Люк и ребенок, которого она родила в полицейской машине. Барри Далстон был дьяволом, жестоким дьяволом. Он забрал у нее этих детей так же бездумно, как и дал их. Без раздумий. Она налила себе еще. На сей раз она выпила стакан залпом, и ее передернуло.

Чья-то рука обняла ее за плечи, и она быстро обернулась. Это был ее отец.

– Что случилось, девочка? Почему ты сидишь одна?

Он увидел ее слезы.

– Эта скотина снова тебя огорчила? – Голос Джоуи звучал хрипло. – Я слышал сегодня его словесный понос, когда он приставал к тебе.

Она пожала плечами:

– Я просто напилась, пап. Подумала о детях. О том времени, когда они были совсем маленькими. Это просто грусть, вот и все.

Она засмеялась, но смех не мог скрыть печаль в ее голосе.

– Иди сюда, дай твоему отцу обнять и успокоить тебя. Впоследствии Сьюзен во всем винила спиртное. Если бы не оно, она не утратила бы осторожности, заметила бы особые нотки в его тоне. Но она была молода, одинока и печальна. Когда он обнял ее, она испытала то чувство, которое, как она знала, испытывают дети при ее прикосновении. Она хотела, чтобы хоть раз в жизни кто-то позаботился о ней.

Когда рука Джоуи скользнула на ее грудь, она сначала не поняла, что он собирается сделать, и подумала, будто он хочет просто погладить ее по щеке. Едва он дотронулся до нее, она подняла колено и изо всех сил ударила его в пах. Джоуи согнулся пополам, схватился за промежность и громко застонал. В это время в комнату вошла Джун. Увидев происходящее, она закричала на Сьюзен и Джоуи одновременно:

– Что ты позволяешь ему делать, грязная потаскуха? Не можешь своего мужика удержать дома, так накидываешься на родного отца, да?

В гостиной стало тихо, все замерли в ожидании. Как только Джоуи смог разогнуться, он кое-как дотащился до раковины и накинулся на жену:

– Что ты, старая дура, мелешь? Она же мне дочь.

Но Джун уже разогналась, и остановить ее было невозможно. Она развлекалась на всю катушку, наслаждаясь ею же создаваемой драмой.

– Я знаю, что тут было, дружок, и ты мне рот не заткнешь! Это, похоже, уже не в первый раз, не так ли?

Джоуи бросился на нее, в воздухе замелькали кулаки и ноги. Он за волосы вытащил свою визжащую жену на балкон и начал бить ее изо всех сил. Каждый раз происходило одно и то же. Что бы они ни делали, как бы хорошо ни складывался день, они все равно все портили.