"Антон Семенович Макаренко. Марш 30-го года (Восьмитомник, т.2)" - читать интересную книгу автора

Тщедушный Тетерятченко выходит на середину зала. На блестящем
паркетному полу под главным фонарем он становится в позу "смирно".
- В рапорте старшей хозяйки отмечено, что ты разбил чашку, - говорит
председатель.
Наиболее распостраненный ответ коммунаров на такое обвинение:
- Я ее не разбил. Она стояла, а я подошел к ней и хотел взять в руки, а
она распалась.
Коммунары вегда помнят, что еще в прошлом году я предложил им отвечать
так:
- Я посмотрел на чашку, а она распалась.
Чашек у нас уже не хватает. Многим в столовой приходится ожидать, пока
освободятся чашки. Я умышленно не покупаю пополнения, и все ребята
догадываются почему: бейте, значит, - посмотрим, чем это кончится.
Неудобство от недостатка чашек огромное, но все знают, что меня лучше не
трогать, потому что я скажу: "Чашки были пополнены три месяца назад. Денег
на новое пополнение нет". Поэтому никто и не заикается о пополнении.
Волчок просит слова:
- Я думаю, что с чашками как-нибудь нужно что-то сделать. Каждый день
бьют. Или не давать таким, как Тетерятченко, - он где ни повернется, так
испортит что-нибудь. Надо греть таких раззяв.
Собрание склонно последовать этому совету, но у каждого на совести есть
чашка или тарелка, поэтому прения не развиваются.
Я вношу предложение: придется купить аллюминевые, эти не будут биться.
В зале начинают сердиться. С места говорят:
- Ну, аллюминевые!
Председатель строго говорит Тетерятченке:
- Садись ты. Да смотри, в другой раз осторожнее поворачивайся вокруг
посуды.
Тететрятченко, довольный, что дешево отделался, салютует председателю и
отправляется на свое место.
Председатель снова заглядывает в рапорт.
- Лазарева и Пономаренко.
На середине две небольшие девочки, однако они умеют уже кокетливо
жеманиться и демонстрируют сразу и смущенную застенчивость и пренебрежение
к собранию. Они - новенькие, их только недавно прислала к нам комиссия по
делам несовершеннолетних. Жили они еще совсем недавно в какой-то
наробразовской колонии и своим "поведением" и решительным нежеланием
подчиниться авторитету педагогов заслужили удаление из колонии.
Пономаренко - постарше, у нее выцветшие прямые волосы, челка почти
закрывает глаза. Она задирает голову и все время вертится.
С краев зала несколько голосов кричат:
- Стань смирно! Что ты танцуешь?
Пономаренко вихляет ногой и бурчит:
- А вам не все равно?
На сцене, где всегда заседают самые активные пацаны, кто-то не
выдерживает и, не получив слова, приступает сразу к речи:
- До каких пор это будет продолжаться? Они даже на собрании вести себя
не умеют.
Председатель строго осаживает горячего оратора:
- А ты чего кричишь? Тебе давали слово?