"Антон Семенович Макаренко. Максим Горький в моей жизни (Восьмитомник, т.4)" - читать интересную книгу автора

БОЛЬШОЕ ГОРЕ

С 1920 по 1928 г. я заведовал колонией им. М. Горького. Я и ребята начали
переписку с Алексеем Максимовичем в 1923 г. Несмотря на то, что первое
письмо было отправлено с очень коротким адресом Italia, Massimo Gorki,наша
переписка на протяжении пяти лет была регулярной и очень сблизила нас с
Алексеем Максимовичем#1.
Он знал подробности нашей жизни, откликался на них то советом, то
указанием, то простым дружеским словом, сочувствием. Взаимоотношения между
Алексеем Максимовичем и горьковцами были настолько живыми и наполненными
содержанием, что личная встреча была потребностью и радостью не только для
нас, но и для Алексея Максимовича.
И действительно, в первые же месяцы после своего возвращения в СССР
А. М. Горький собрался к нам в колонию погостить. Он прожил в колонии три
дня: 7 - 10 июля 1928 г.#2.
Нам удалось обеспечить в этой встрече простоту и интимность обстановки:
в течение трех дней Алексей Максимович был с ребятами, никто нам не мешал,
и мы не превратили наше свидание в официальное торжество.
Алексей Максимович быстро вошел в самую сущность колонистских будней,
принял участие в решении наших текущих дел, близко ознакомился со многими
колонистами, работал с нами в поле и терпеливо просмотрел до конца
постановку на нашей сцене "На дне", сделанную силами ребят. Высочайшая
человеческая культура А. М. Горького в сочетании с такой же простотой, его
глубокое искреннее чувство и внимание к каждому колнисту покорили ребят в
несколько часов. Расстаться с Алексеем Максимовичем было для нас
невыразимо тяжело. В эти дни вечерами мы много говорили с Алексеем
Максимовичем о трудных путях воспитания, о сложности в коммунах
воспитательного процесса, о неясной еще для нас технике создания нового
человека. Он настоятельно требовал от меня литературного изложения моего
педагогического опыта и доказывал, что я не имею права хоронить в Куряже
ни свои ошибки, ни свои находки.
Но чрезвычайно занятый работой в колонии им. Горького, а затем в
коммуне им. Дзержинского я не так быстро мог выполнить требование Алексея
Максимовича. В 1932 г. он телеграфно требовал от меня немедленно начать
работу над книгой, взять для этого отпуск и поехать в Гагры#3.
Я не мог добиться отпуска, но первую часть "Педагогической поэмы" мне
удалось написать, не отрываясь от коммуны. Осенью 1933 г. я послал
рукопись Алексею Максимовичу. Он прочитал ее в течение одного дня и
немедленно передал для печатания в третьей книге альманаха "Год 17".
По поводу "Педагогической поэмы" несколько раз мне пришлось встре-
чаться с Алексеем Максимовичем. К моей книге он всегда относился хорошо,
настойчиво требовал продолжения моей литературной работы и всегда
повторял: "Дайте волю вашему юмору", - но в оживленной беседе и он, и я
быстро оставляли литературные темы и говорили почти исключительно о детях.
Алексея Максимовича особенно интересовали вопросы о новой семье и, в
частности, о новых позициях наших детей и по отношению к родителям, и
по отношению к обществу. Как-то по дороге из Москвы в Крым он сказал:
- Вот главный вопрос: соединить стремление человека к свободе с
дисциплиной - вот такая нужна педагогика#4.
Наша нова Конституция является ярким подтверждением мудрой