"Гейвин Максвелл. Кольцо светлой воды" - читать интересную книгу автора

Воздух был свеж и бодрящ, а с востока на запад, и с севера на юг на
холодном ясном голубом небе не было ни одного облачка. На фоне неба всё
ещё голые ветви берёз рдели в лучах солнца, а стволы их с тёмной
окантовкой белели вдалеке как снег. На солнечных склонах гор пасся скот,
образуя ближний фон такого пейзажа, чьи яркие краски не нашли своего
отражения на палитре Ландсере. Рюкзак раскачивался и болтался у меня на
плечах, я шёл к своему новому дому как один из туристов, которых я в своё
время так презирал.
Я был не совсем один, впереди трусил мой пёс Джонни, огромный
чёрно-белый спаниель, отец и дед которого были моими постоянными
спутниками в мои юные годы, посвящённые в основном охоте. Нас приучили
стрелять, и как это ни парадоксально, тот, кто просто обожает животных, в
такой обстановке на определённом этапе развития становится очень
кровожадным.
Охота занимала большую часть моих мыслей и времени в школьные и
студенческие годы. Многие люди особенно привязываются к собаке, которая
разделяет разные этапы жизни хозяина. Так это было и с Джонни, я провёл в
его компании и в компании его предков своё детство, годы возмужания и годы
войны. И хотя в последние годы у меня уже нет ни времени, ни склонности к
охоте, Джонни покорно приспособился к своей новой роли. Помнится, как в
годы охоты на акул он без возражений превращался в подушку для моей головы
на баркасе, качавшимся и прыгавшим по волнам.
А теперь пухлый белый огузок Джонни мелькал и прыгал в кустах вереска и
папоротника передо мной и бесчисленное количество раз в будущем, когда мне
придется ночами следовать за его бледным едва различимым маяком в темноте
по пути от Друимфиаклаха до Камусфеарны.
Вскоре ручей стал уже, и на его крутых берегах уже трудно было устоять,
затем он резко поворачивал к морю меж каменных стен, и подо мной был
слышен шум высокого водопада. Я выбрался из оврага и оказался на пригорке,
поросшем вереском и красным орляком. Отсюда открывался прекрасный вид на
море и Камусфеарну.
Этот пейзаж и вид на море подо мной были такой красоты, что я не мог
охватить взглядом всё сразу. Я переводил взор с дома на острова, с белых
песков на зелёный луг вокруг усадьбы, с кружащихся чаек на бледный сатин
моря и дальше на покрытые снегом горы Ская.
Прямо подо мной крутой косогор, поросший вереском и желтыми горными
травами спускался к широкому зелёному полю, которое было почти похоже на
остров, так как ручей огибал его справа и уходил дугой в сторону моря
блестящей подковой. Там, где заканчивался ручей, начиналось море, и его
береговая полоса окаймляла это поле, переходя вблизи меня в песчаный и
скалистый залив. С одного края этого залива на расстоянии броска камня от
моря с одной стороны и окаймлённый ручьем, с другой, стоял безо всякой
ограды дом Камусфеарны на зелёном лугу, где паслись черномордые овцы. Этот
луг, кроме участка непосредственно перед домом постепенно поднимался в
сторону от моря и отделялся от него грядой песчаных дюн поросших бледным
песколюбом песчаным и кустистой осокой. По дернистой почве вокруг дома
шныряли кролики, а круглые головы двух тюленей казались чёрными в волнах
прибоя.

За зелёным лугом и широким устьем ручья в галечнике были острова,