"Гейвин Максвелл. Лети к своим собратьям, ворон" - читать интересную книгу автора

Я прошёл между рябиной, формы которой едва различались на фоне летящих
ночных облаков, и вольером Теко. Теко теперь уже должен быть в своём
спальном помещении, небольшой пристройке к покрытому шифером сарайчику у
северной стены дома Камусфеарны. Там у него сверху была подвешена
инфракрасная лампа, помостик и постель из большой шины грузовика,
наполненной одеялами. Проходя, я мысленно представил себе его спящую
фигуру. Я уж не думал, что увижу его ещё раз, так как не предполагал, что
смогу навещать его в зоопарке.
В темноте ко мне вдруг подбежала собака и ткнулась мне в ноги. Большая,
ростом мне до пояса. Я ощутил её и узнал свою борзую шотландскую суку
Хейзел, такую же мокрую и измазанную, как я, но теплую и радостную. С тех
пор, как погиб Гас, пиринейская горная собака, Хейзел, была моим лучшим
другом, её большое тело спало на моей кровати к нашему обоюдному
неудобству, но к её вящему восторгу.
Кое-кто может подумать, что мне должно быть стыдно писать о том, что в
эту, пожалуй, последнюю нашу встречу, я был на грани слёз. Она положила
свои лапы мне на плечи, и голова её оказалась намного выше моей. Я
попрощался с ней и впустил её в дом, чтобы дать ей обсохнуть и обогреться.
Я уже попрощался с Хейзел, и теперь мне мучительно захотелось
попрощаться с Теко. Несколько минут я простоял в темноте под дождём и при
сильном ветре, сознавая, что можно только усугубить всё, но, пожалуй,
подсознательно предчувствуя то, что будет впереди и стремясь изменить то,
что происходит с Камусфеарной, и переправить все уже принятые мной
решения, я повернул ручку и открыл высокие деревянные ворота его
маленького дома. Закрыв за собой ворота, я включил свет в его спальном
помещении. Его там не было, и нечему было удивляться. Ветром сорвало шифер
с крыши, на полу было чуть ли не по щиколотку воды, одеяла промокли
насквозь, а инфракрасная лампа перегорела. Я позвал его, и он появился из
большого вольера, где был его плавательный бассейн, мокрый, грязный и
несчастный.
Он приветствовал меня так, как брошенный на пустынном острове человек
встречает спасательный корабль. Все те выражения, которые я так хорошо
изучил за семь лет, он испробовал, приветствуя, упрекая меня , выражая
надежду на будущее. Приступ эмоций у пушных зверей, который может
оказаться таким опасным, теперь был полностью любовным и исполненным
желанья утешенья. Он ласкался и терся о меня, совал свои пальцы мне в рот
и уши, прижимался ртом к моему и стал меня слюнявить.
Я крикнул, чтобы принесли сухие полотенца и одеяла. Когда они
появились, он с удовольствием стал обсушиваться так же, как это было в
детстве, а когда я уложил в шину теплые одеяла, он по мановению руки залез
туда и улёгся спать на спине, положив голову мне на руку, рот у него
раскрылся и он слегка захрапел.
Я осторожно освободил руку и оставил его спать, зная теперь, что не
смогу отослать его в зоопарк, что так или иначе его нужно будет водить к
водопаду, к каменным омутам, к морю и речке, чтобы он свободно бродил так,
как когда-то приучился давным-давно. Я не знал, как этого можно будет
добиться, но знал, что так оно и должно быть, что если этого не
произойдёт, я буду чувствовать себя предателем, а если кто-то предал
животного, тот может предать и человека.
Мне не хватило мужества, и я попросил кого-то позвонить в зоопарк, куда