"Юрий Медведь. Исповедь добровольного импотента " - читать интересную книгу автора

- И я не хочу...
Всполошилась вся, глаза засуетились, бормочет:
- Как же? Я готовила... старалась...
- Не хочу обижать тебя, - перебил ее я и поднял стакан, а у самого
затылок заломило от мысли: "Что же ты делаешь, самоубийца?!"
Но вслух продолжил:
- Поэтому пью этот стакан за тебя лично и за то счастье, которым ты
меня одарила...
У нее нижняя губа побелела, нос покраснел и дыхание сбилось.
- Оно, счастье это, - развиваю я дальше, - слихвой перевешивает все то
дерьмо, что выпало на мою долю. Спасибо тебе за все и прости, если что не
так.
До последнего надеялся я, что остановит она меня. Нет. Слезами
обливалась, но молчала. Вот до чего дошла душа ее истерзанная!
Что мне оставалось делать? Наполнилась до краев наша бадейка - хошь не
хошь, а глотай. Выдохнул я из себя весь воздух, а с ним и всякие надежды.
Одним глотком отправил яд во внутрь. И тут-же весь страх как волной смыло.
Кураж попер. Наливаю по-новой. Но уже под самые борта. Помирить так красиво!
Чего миньжеваться-то?! А уж если повезет и вынесет лихая, то не стыдно будет
вспоминать.
- Утри слезы, карта ты моя козырная! Давай-ка лучше выпьем за ту жаркую
недельку, что связала нас навечно. Ох, как крепко связала! Ведь даже сама
смерть не в силах теперь развязать этот бантик!
Тут моя возлюбленная закачалась на своем стуле, как ворона на проводах.
Сейчас сама окочурится, но линию свою гнет - молчит, вылитая Зоя
Космодемьянская!
Сплюнул я и осушил вторую единым взмахом, как выплеснул. Меня такому
фокусу один цыган научил. Мимо глотки, непосредственно в пищевод. Говорил,
что таким манером можно употребить любую химию, даже мочу кошачью - ни
вкуса, ни запаха, только результат!
И точно, не успел я еще стакан опустить, чувствую - тяжелею.
- Пойду прилягу, что-то притомился, - говорю.
Не хотелось мне при ней со смертью тягаться.
Добрел я до кровати, рухнул как был, не раздеваясь, глаза закрыл, лежу,
сам к себе прислушиваюсь. "Главное, - думаю, - контроль не потерять". Но как
не напрягался я, все ж перехитрила меня падла Косая. Подкралась в полной
тишине и накрыла своим удушливым подолом.
Эх, что тут началось! В ушах вой поднялся такой, что я вмиг оглох.
Стены моей хибары задрожали, пол раскололся, и я вместе с кроватью
провалился, не иначе, как в сам ад.
Воздуха нет, сплошь пожарище полыхает, в дыму твари какие-то с
несусветными физиономиями шныряют, а прямо надо мной огромный рот моей
отравительницы висит. Ехидно скалится и змеиным языком лизнуть меня норовит.
Я было руку поднял, защититься чтоб, а она у меня хрустнула и отвалилась.
Другой шевельнул - и ее потерял. Мать вашу едри! Да я уж разложился весь!
Ах, думаю, курва! Ухайдакала все ж она меня. А пасть-то эта как будто поняла
мое отчаяние, да как захохочет и ну вширь раздаваться. Все, сейчас проглотит
меня со всей требухой. Ну, уж нет, думаю, последнее слово за мной будет.
Собрался с духом, да как харкну прямо в это гигантское хайло. На, подавись!
Хайло поперхнулось, закашлялось... И... сгинуло. А с ним вся хиромантия.