"Григорий Медведев. Ядерный загар" - читать интересную книгу автора

глаза. И в следующее мгновение сделал отмашку рукой. - Все! Все! Пусть он
возвращается! Скажите ему - тридцать пять бэр! - И вдруг, не выдержав,
вбежал в центральный зал, схватил Федю за рукав, потянул к выходу.
- Пшел! - рявкнул Федя.
Дозик почувствовал, что все тело ремонтника напряжено, словно отлито из
железобетона.
- Меряй! Меряй! Пес твою мать! - орал уже подскочивший Пробкин.
Дозиметрист таращил глаза, заполошно щелкал переключателем диапазонов.
- Тысяча двести рентген! Все! Больше не падает!
- Назад! - гаркнул Фомич, и все откатились в коридор, за прикрытие
бетонной стены.
Ствол брандспойта с закрытым краном Федя бросил на пол центрального
зала.
Ревуны не унимались, яростно мурлыча, будто скопище гигантских кошек.
Так по крайней мере чудилось Фомичу и Феде, разгоряченным от работы и от
солидной дозы, уже схваченной ими.
Воздух, словно бы уплотненный вибрирующим грохотом ревунов,
ионизированный интенсивным гамма- и нейтронным излучениями, будто обрел
плоть.
Обычно незамечаемый, теперь он ощущался материальной сущностью,
пульсируя, щекоча и какой-то странной, непривычной едковатостью садня горло.
Дима прохаживался в возбуждении, размахивая мосластыми руками и
отрывисто приговаривая:
- Черт Ваньку не обманет! Фомич! Дай я стебану!
Фомич зыркнул на Диму налитыми кровью, хмельными от схваченных
рентгенов глазами.
- И твой черед подойдет! Погодь маленько, Дим Димыч! - хриплым
голосом сказал Пробкин и возбужденно хохотнул. Тут же переключив внимание,
крикнул дозику: - А ну-ка, Цариков, мигом неси нам подзорную трубу (таковая
имелась у дозиметристов, чтобы можно было рассматривать высокорадиоактивные
детали издалека).
Цариков побежал.
А Пробкин уже быстро и как-то нервно прохаживался взад-вперед вдоль
бетонной стены. Нейтронное и рентгеновское похмелье начинало действовать.
Словно уговаривая самого себя и товарищей, Фомич громко выкрикивал:
- Ясно! Японская богородица!.. Кусок кассеты, и большой! Застрял на
трубопроводной решетке. Сейчас глянем!..
Огромный Федя, обычно медлительный, тоже весь как-то убыстрился,
перетаптывался на месте.
Фомич вдруг вспомнил горячее золотое времечко своей ядерной молодости
на бомбовых реакторах. Героическое время! Тогда дозики так вот не бегали и
не бледнели, прячась за стеной. Да и ревунов таких бычачьих не было. Все
делали тихо. И блочки плутониевые, распухшие в каналах, выдергивали краном.
И голыми руками иной раз подправляли, оттого и струпья на руках
незаживающие. И вон, все еще голое мясо видать. Без кожи... А откуда ей
быть, коже-то, ежели ее нейтронами убило на всю глубину?
Фомич глянул на открытую рану на изгибе ладони правой руки. Удлиненной
щелью так и поблескивает красное живое мясо, подернутое белесоватой пленкой.
"И мерли, конечно... Мерли... Схоронили скольких... Агромадные
погосты... Ребятишки да бабы в слезах. Да-а..."