"Юрий Медведев. Чаша терпения (Фантастическая повесть-памфлет)" - читать интересную книгу автора

Не знаю, кто как, но я себя чувствую в подобных обстоятельствах
стесненно. "Не хватало еще вынырнуть оттуда какому-нибудь белобрюхому
тюленю (он же тюлень-монах), занесенному в Красную книгу и спасающемуся
среди облаков от окончательного истребления", - подумал я.

Родник завис надо мною метрах в тридцати. Между заледенелыми берегами
заиграли разноцветные прожилки. И вот явилось в нем (или на нем) лицо
Учителя. Я услышал его глухой, как дальние раскаты грома, заметно
заикающийся голос:

- Утро доброе, Олег. Как раскопки? Прошу учесть:
связь продлится не больше пяти минут.

- Насчет раскопок вам сверху видней, - громко сказал я. Говорить в небо
с запрокинутой головой оказалось трудно: горло сжимали спазмы.

- Можете шепотом, - сказал Учитель. - Слышимость отсюда как с аэростата.

- За лето, - сказал я, - мы раскопали на холмах три поселения. Пока что
три. Периоды - разные. Самое древнее принадлежит Афанасьевской культуре. В
те времена лики знаменитых ученых еще не плавали по воздуху.

Учитель прищурил свои огромные миндалевидные глаза и пророкотал:

- Да, пять тысяч лет тому назад летать археологам по воздуху было
незачем.

- А пока они летают, мы нашли бусы из жемчуга, литые золотые браслеты,
подвески сердоликовые, украшения из электрона для конской упряжи. Итого -
семьсот восемьдесят три подобных предмета.

- Здесь впору музей открывать, - сказал Учитель. - Прямо-таки сибирская
Троя.

- А также вырезанный из бивня мамонта ритуальный жезл. С причудливым
орнаментом, - не утерпел похвастаться я. - Ему всего-навсего восемнадцать
тысяч лет.

- Каков характер орнамента?

- Все точки орнамента складываются в лунный и солнечный календари, -
ответствовал я смиренно.

Тут никогда и ничему не удивляющийся Учитель откинулся как бы в глубь
родника, возможно, развел невидимыми мне руками и усмехнулся. И я увидел у
него за плечами безмятежное, как во времена Одиссея, море и даже различил
барашки волн. Лицо мне приятно покалывало, будто я блаженствовал под
теплым душем.