"Юрий Медведев. Колесница времени (сборник)" - читать интересную книгу автора

конца! - правда. Я оставил фонарь у колонны, снова протиснулся в отверстие,
вылез по лесенке из колодца и, как зверек, прыжками, бешеными скачками
устремился к палатке Учителя. Обогнув дворцовую площадь, я спохватился: как
бы не переполошить уставшую за день экспедицию - и перешел на шаг.
Поблескивал месяц, как золотая бляха на попоне небес. Хохотала река. Я то и
дело оглядывался, как будто за мною кралась колдунья в венке из золотых
листьев и виноградин. Зря ты не завернул в Бекбалык, в крепость на изгибе
реки, поседевший в странствиях венецианец!
Я потихоньку растормошил Учителя.
- Сергей Антонович, одевайтесь. Надо немедленно на раскоп!
Ни о чем не спрашивая, Учитель облачился в свою видавшую виды
брезентовую куртку, и мы зашагали к обсерватории. Первым в усыпальницу влез
я. Для его внушительной фигуры отверстие оказалось маловатым.
Я с величайшей осторожностью отделил ломом изнутри несколько камней. Мы
оба очутились возле колонны, перед почти угасшим фонарем. Я подкрутил
фитиль.
- Руками ничего не трогать, - сказал Учитель странно изменившимся
голосом и шагнул к хрустальному гробу. Из-за его спины я подсвечивал
фонарем.
Он долго вглядывался в дивные черты Снежнолицей.
Потом повернулся ко мне, положил мне свою руку на ллечо, больно сжал.
- Спасибо, брат, - сказал он шепотом. - Если мир и спасет красота, то
лишь такая - пречистая.
Около часа он самым внимательным образом осматривал гробницу, нашел
потайной вход рядом со столом, начертил в записной книжке план помещения,
прихотливое узорочье купола и колонны. Запыленный овальный поднос на столе
оказался поясным портретом Снежнолицей. Художник изобразил ее без украшений,
с толстой косой, стекающей по плечу к букетику подснежников. На плече у нее
сидел снегирь. Белоснежная кофта была оторочена светло-зеленой каймой с
вышитыми снегирями, они прыгали на распускающихся ветках. Краски светились
голубизной, как вода северных рек. Портрет казался написанным вчера.
- Это энкаустик - секрет живописи утерян, - сказал Учитель. - Так
писали фаюмские портреты. Русская финифть - сводная сестра энкаустика. А
теперь пора возвращаться.
Портрет он взял с собой вместе с одной из книг (она была на
древнегреческом). Отверстие в гробнице он попросил снова заложить камнями и
засыпать глиной. Когда я покончил с этим и поднялся по лестнице, он ждал
меня наверху.
- Вы сделали важное открытие, Олег, - строго сказал он. - На вас глядя,
я вспомнил себя в восемнадцать лет. В те времена нашел под Усть-Цильмой
ископаемых юрского периода. Помню, пустился в пляс.
Второй раз плясал на становище берендеев.
- Снежнолицую нашла вся наша экспедиция, - впервые возразил я
Учителю. - Можно, я на один день съезжу в Чарын? Эх, и обрадуется
Снежнолицей слепой Ануар...
- Попозднее, Олег, попозднее. Все гораздо серьезней. Утром я улетаю в
Алма-Ату, надо поставить в известность академию. Вернусь через два-три дня.
Вместе с группой для цветной киносъемки. Не удивляйтесь, если сюда нагрянет
сам президент. Но давайте, Олег, условимся: до моего возвращения никому ни
слова!