"Юрий Медведев. Колесница времени (сборник)" - читать интересную книгу автора

- Нет, на горлинку молодец ставит сети.
Разве плывет царь-рыба к рукам рыбака?
- Нет, рыбак добывает царь-рыбу.
О, богдыхап! Старого учить - что мертвого лечить.

Тоньше нитей лунного света истончалась нить жизни твоей. Зачем тебе
горлинки, лани, царь-рыбы? Скоро ты сам станешь добычей Ловца из
Преисподней, чьей стрелы никому еще не удалось избежать.

Тебя до неба превозносят
Льстецы из покоренных стран.
В воде по горло пить не просят,
О, богдыхан.

...Два года осаждала несметная рать богдыханова крепость на излуке
реки, а взять не смогла. И тогда, сняв осаду, через месяц подослали
лазутчика. Тот сумел (под видом купца), обмануть бдительность стражей и,
забравшись на дерево возле дворца, пронзил стрелой Снежнолицую. Да не
простою стрелою - отравленной, на хвосте же стрелы плясали на ленточке
шелковой иероглифы, красные будто кровь:

ПУСТЬ СТРЕЛА УСТРЕМЛЯЕТСЯ К ЛАНИ!

Обезумел от горя владыка, плакал навзрыд. Приказал он забальзамировать
возлюбленную, схоронить в хрустальном гробу. Никто не смел под страхом
смерти войти в мавзолей Снежнолицей, где уединялся владыка в часы душевных
скорбей. Купол мавзолея был подобием неба с вкраплениями драгоценных
каменьевзвезд. На его стенах искусные резчики начертали стихи горем убитого
мужа:
Дыханье Снежнолицей отняла Колдунья остроклювая стрела.
В меня вонзилась - и объяла мгла Мой разум, раскаленный добела.
В одиночестве докоротал свой век неутешный владыка. Как все предки его,
воевал беспрестанно богдыхановы рати и не знал в сечах пощады.
Город, подобно большинству раскапываемых городов, был разрушен в
древности дотла. К концу июля мы обозначили остатки стен дворца, а с
западной стороны, на невысоком холме с розовым глиноземом, - круглое
строение около шестидесяти метров в поперечнике: несомненно, обсерватория, а
не загон для скота, как предположили поначалу, ибо выкопали медную,
пострадавшую от сильного жара астролябию.
От необычайной жары и сухости граница между светом и тенью
представлялась осязаемой, ее хотелось коснуться оукой. В полуденное небо
нельзя было смотреть без рези в глазах. Иногда вдали, на песчаном взгорье,
вырисовывался грубой лепки мираж: стены крепости с минаретами, отражавшимися
в голубом глазе озера, как будто озеро, крепость и ее озерная тень поклялись
и в этом фантасмагорическом сцепленье быть неразлучными, триедиными.
Почему-то виденье меня раздражало. Еще больше раздражало (всех, а не одного
меня) то, что с середины августа мы лишились тишины. Выше нас по течению
Чарына, правее, в древнем высохшем русле поднялась буровая вышка. Там ни
днем ни ночью не затихал движок. Через неделю надоедливого тарахтения мы с
ребятами отправились после обеда полюбопытствовать на диковинку и, надо