"Ю.Медведько. Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном) " - читать интересную книгу автора

путем, и тогда, уже на законном основании, их можно будет уничтожить.
Но большевики пошли на сотрудничество с другими партиями.
На заседании Исполнительного комитета Совета был избран "Комитет
народной борьбы с контрреволюцией" из 22 членов; Сорокин, занимавший к тому
времени должность личного секретаря министра-председателя Временного
правительства Керенского, стал одним из них. Первоочередной задачей комитета
была определена работа по организации пропаганды среди войск Корнилова.
Секретарь министрапредседателя бок о бок с вошедшими в комитет большевиками
трудился над воззваниями и прокламациями, инструктировал агитаторов.
Казалось, общая угроза примирила врагов, но это была лишь очередная иллюзия.
Вскоре большевики потребовали освобождения из тюрьмы своих товарищей -
Троцкого, Коллонтай и других. Сорокин и другие члены Совета резко
протестовали. Снова начались раздор и противостояние, и снова большевики
взяли верх. Совет выполнил их требования.
Между тем откомандированные комитетом агитаторы разных мастей и
национальностей (в эшелонах на Петроград двигалась "дикая дивизия") сделали
свое дело. В 50 километрах от Петрограда войска Корнилова были остановлены,
началось их братание с войсками Временного правительства.
Командующий "контрреволюционными" войсками генерал Крымов явился к
министру-председателю Керенскому и после короткого разговора с ним
застрелился. "По-моему, все корниловское дело было трагедией. Мотивы
Корнилова и Крымова были абсолютно чистыми и патриотичными. Ни в коей мере
это не было "контрреволюцией"", - напишет много лет спустя Сорокин.
Большевистский мятеж в ноябре 1917 года Сорокин встретил двумя гневными
статьями "Победителям" и "Во власти преторианцев", напечатанными в "Воле
народа".
В них секретарь свергнутого министра-председателя, не стесняясь в
выражениях, с присущим неистовством клеймил большевиков:
"Прежде всего, вы гг. большевики, - лгуны, жалкие презренные лгуны.
Съезда Советов нет, есть только сход бище большевиков. Вы лжете и говорите,
что съезд есть...
Вы - грабители. Это второе ваше имя. Вы разграбили Зимний дворец,
национальное достояние, изодрали редкие картины и растащили драгоценности.
Вы - пьяные илоты. В трагические минуты революции что вы делаете?
Добравшись до складов Зимнего дворца, вы, стая жадных псов, набрасываетесь
на вина, напиваетесь и безумствуете в пьяном кошмаре.
Вы - просто негодяи. Ибо только отъявленные мерзавцы могут насиловать
женщин. А вы это сделали.
Вы - убийцы. Убийцами вы были 3-5 июля. Убийцами являетесь и теперь. Не
похоронены еще ваши жертвы. И кровь на вас. И клеймо убийц никакие силы не
сотрут с вашего тупого лба.
Вы - предатели родины и революции. Предатели родины потому, что своими
руками открываете путь полчищам германского императора. Предатели революции
потому, что погубили и губите ее. Революция не с вами. С вами только -
темные банды".
Вот такой портрет самовольных захватчиков власти нарисовал Сорокин.
Экспрессия и откровенность этого выступления насторожила и испугала даже
близких соратников Сорокина.
Они стали настаивать, чтобы он не подписывал такие тексты своим полным
именем, но Сорокин, еще не осознавая всю степень опасности, гордо ответил: