"Ю.Медведько. Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном) " - читать интересную книгу автора

не было суждено. Виной тому стала скоропостижная смерть матери в 1894 году,
которая так и не оправилась после рождения третьего сына - Прокопия. Как
утверждает сам Питирим Сорокин, "со смерти матери начинаются мои осознанные
воспоминания. Сама эта картина все еще жива в моей памяти и обособленна от
всех последующих событий. Я не помню, что происходило непосредственно после
этого трагического пролога к драме моей жизни, но дальнейшие годы
запечатлелись достаточно четко".
А непосредственно после смерти Пелагеи Васильевны произошло следующее:
маленького Прокопия забрала к себе тетка Анисья (старшая сестра Пелагеи),
которая жила с мужем Василием Ивановичем Римских в маленькой деревушке
Римья, на берегу реки Вычегды. Питирим и Василий же остались с отцом.
Александр Прокопьевич продолжал вести кочевой образ жизни и теперь
постоянно брал сыновей с собой на работу, приучая их к своему ремеслу. Все
вместе они занимались осветлением канделябров и крестов, иконописью,
росписью стен и потолков, внешней окраской церквей. Здесь впервые стали
проявляться разнообразные таланты маленького Питирима.
Необычайно впечатлительный и восприимчивый, от природы наделенный
художественным воображением, он стал жадно впитывать ту своеобразную
атмосферу, которая присуща русским православным храмам, где, по утверждению
академика Д. С. Лихачева, все говорит о чем-то ином, тайном, скрывающимся за
многочисленной церковной утварью.
Вот это "тайное", "иное" и увлекало маленького зырянина.
И в дальнейшем, возмужав и получив колоссальное образование, Сорокин
неизменно будет стремиться разгадать в пестром потоке больших и малых
событий их глубинный, внешне не явный смысл.
Но это будет потом, а пока юный Питирим бродил со своим неутешным
родителем и старшим братом Василием по деревням и селам Коми края. Помогал
отцу в его ремесле, играл и дрался с деревенскими мальчишками. Так прошло
почти 7 лет. За это время неизбывная тоска по умершей суп руге окончательно
подорвала душевное здоровье Александра Прокофьевича. А чем на Руси врачуют
сердечные раны?
Из счастливого главы семейства, удачливого первоклассного мастерового
Александр превратился в горького пьяницу.
"Ее смерть подкосила меня, как тростинку", - плакался он своим
сыновьям, которые пытались уговорить его бросить пить. Постепенно просветы
между запоями все сокращались и сокращались. Дело дошло до белой горячки.
"Я хорошо помню один типичный случай. Мы оба с отцом лежали больными:
меня лихорадило от чего-то, а отец, впав в белую' горячку, лежал в
беспамятстве. Внезапно он сел на своем сеннике, показал на большую кирпичную
печь и начал кричать о появившихся оттуда страшных чертях, которые пляшут
вокруг него и корчат рожи. "Христос воскресе, Христос воскресе", - бормотал
он одно и то же. Его бессвязные слова сопровождались резкими конвульсиями",
- так описывает Питирим Сорокин пьяную агонию своего отца.
И вот в один из таких мрачных запоев Сорокин-старший, обозлившись на
что-то, вдруг схватил подвернувшийся ему под руку деревянный молоток и
бросился на своих сыновей (одному было 14 лет, другому - 10). Василию удар
пришелся по руке, а Питириму по лицу, разорвав верхнюю губу. На следующий же
день братья тайком покинули родителя, решив самостоятельно зарабатывать себе
на пропитание. С тех пор пути их не пересекались. Братья пошли в
противоположную сторону от привычного маршрута Сорокина-старшего.