"Александр Мееров. Осторожно - чужие! [NF]" - читать интересную книгу автора

нашему миру, как родственны между собой углеродистые существа, в каких бы
мирах они не зародились, и вместе с тем уж очень отличны от того, что не
входит в их особую, во многом таинственную группу жизни".
И авторы делают вывод: "Можно предположить, что каким-то путем,
например с метеоритами, на Землю попали зародыши. Они не нашли у нас
подходящих для себя условий, не смогли развиться полностью, достичь
высших, может быть, даже разумных форм, каких достигли на своей планете, а
лишь распространились беспредельно и проявили некоторые необычные
свойства, порой ставящие в тупик земных ученых".
Множество примеров приводят энтомологи, подкрепляя свою мысль об
исключительности этого класса живого, убеждая, что насекомые действительно
стоят особняком от растений и животных. И авторы идут дальше: "Две жизни у
насекомых: одна - которую они вели у себя, на родной им планете, другая,
которую они вынуждены вести здесь, на Земле, представляя собой
промежуточную стадию, так и не достигшую на чужбине нужного развития".
Отсюда очень логичной представляется их догадка: "А что, если создать
условия, близкие к господствующим на той, гипотетической планете, родине
этих странных и очень жизнеспособных пришельцев? Попытаться искусственно
воспроизвести среду, в которой некоторые виды насекомых развивались бы так
же, как в породившей их среде?" И дают ответ: "Тогда появятся новые формы,
которые, постепенно усложняясь, (недаром для насекомых - и только для
насекомых! - характерен метаморфоз: яйцо-личинка-нимфа-имаго), дойдут до
той формы, которая существует в далеком от нас мире. А что, если она
главенствует там?" Ваматр и Бичет широко и смело использовали право ученых
прибегнуть к фантазии, этому ядру всех открытий: "Что, если эта форма
проявит свойства еще более удивительные, чем у известных нам насекомых,
такие, о которых мы не имеем никакого представления? Существа эти,
развившись в подходящих условиях, будут обладать более тонкими и
эффективными способами воздействовать друг на друга" - и тут же ставили
вопрос: "А может быть, и на другие виды животных?" Это уже настораживало.
Предположений в статье высказывалось много, но одно, самое
фантастическое, произвело на Крэла особенное впечатление.
Способность насекомых общаться между собой, преодолевая огромные
расстояния, общеизвестна. Что, если новые существа проявят эту способность
в неизмеримо большей степени? Что, если их чувствительность окажется
настолько большой, что они способны будут получать биосигналы из своего
мира? Не откроет ли это для ученых возможность снестись с далеким, не
известным Земле миром?..
Человеку свойственно увлечение необыденным. Пытливый по природе своей,
он еще в далекую пору первых попыток осмыслить окружающий его мир
стремился разгадать тайны, но не отчаивался, нужно сказать. Живя в мире
тайн, любил таинственное, а то и приумножал его, творя причудливые
легенды, сказки, фантазируя вдохновенно, подчас неповторимо. С развитием
рационалистического мышления мир тайн и непознанного сжимался, и, наконец,
теперь, в наш век, мы думаем, что уже вошли в него, познали, освоили и
держим Вселенную на ладони. Так ли это? Пожалуй, нет. Мир еще полон
загадок, и нередко то, что представляется уже объясненным, на поверку
оказывается таинственным. При умении взглянуть на явления по-новому,
зачастую становятся непонятным окружающее нас, давно привычное.
Стремление соприкоснуться с непознанным и заставило Крэла не