"Александр Мееров. Сиреневый Кристалл [NF]" - читать интересную книгу автора

общения, ночных прогулок по набережным Москвы-реки, когда мы спорили,
мечтали, стремились заглянуть в будущее.
В связи с находкой в Урашту ткани, родиной которой теперь уже многими
учеными считались острова Паутоо, я, естественно, сразу же вспомнил о
Юсгоре, единственном знакомом мне паутоанце. Тут же я упрекнул себя за то,
что уже очень давно не писал ему, все собирался сесть за обстоятельное
письмо и, к своему стыду, так и не собрался. Юсгор сам пожаловал ко мне.
Разговор обо всем, что произошло у нас обоих за годы разлуки, как-то не
клеился. Мне казалось, что Юсгору не терпится заговорить о чем-то другом,
значительно больше волнующем его сейчас. И действительно, как только он
счел, при свойственной ему деликатности, возможным, он начал расспрашивать
о находке в Урашту. Признаюсь: я был удивлен, узнав, какой интерес он
проявляет к силициевой ткани. Оказалось, Юсгор успел прочитать о ней все
появившееся в печати и задался целью принять личное участие в ее
исследовании. Узнав от меня о похищении, Юсгор сперва пришел в
негодование, но вскоре успокоился и даже повеселел.
- А знаете, Алеша, это даже хорошо.
- Что хорошо?
- Хорошо, что ткань украли. - Видимо, недоумение мое было столь явным,
что Юсгор тут же поспешил объяснить:
- Украли - это, конечно, плохо, а вот почему украли - это хорошо. Ведь
в это время в Ленинграде был Фурн. О, если это так, Алеша! Вы понимаете,
ведь если это действительно дело рук Фурна, то, значит, и они считают, что
находка в Урашту имеет отношение к тайне храма Буатоо, а они знают много.
О, к сожалению, пока больше нас!
Я ничего не мог понять. Кто такие "они", о каком храме идет речь, кто
такой Фурн, подозревавшийся в краже? Но я набрался терпения и ждал, когда
Юсгор расскажет мне все. Так оно в конце концов и получилось. Я понял, что
Юсгор, оказывается, уже давно занимается в Паутоанском университете
силициевой загадкой и находка нетленной ткани только маленькая частица
этой загадки.
Юсгор увлекся. Он был возбужден и частенько, позабыв нужное русское
слово, не задумываясь, употреблял английское или - что было для меня
похуже - паутоанское. Говорил он вдохновенно, его лицо было подвижно,
глаза блестели. По мере того как у Юсгора остывало волнение, рассказ его
становился все более связным и спокойным.
- Тайна храма Буатоо, - продолжал Юсгор, - волновала меня еще в
юношеском возрасте, когда я готовился стать жрецом Небесного Гостя.
- Юсгор, вы... Может быть, я не совсем правильно понял вас. Вы были
жрецом храма?
На лице Юсгора появилась мягкая улыбка, а в глазах опять показалась
давняя тоска.
- Я не был им. Но много лет меня готовили к тому, чтобы я стал жрецом
старинного храма Буатоо. Эта часть моей жизни вам неизвестна. Я почти
никогда ни с кем не говорю о тех днях. Не говорил я и с вами, но теперь...
Теперь многое изменилось. Я расскажу вам обо всем, покажу все собранные
материалы, находки. Да, Алеша, вы меня знаете как биохимика, знали
студентом, приехавшим в Москву с дальних островов, представлявшихся вам
экзотическими.
- Знаю еще как прогрессивного деятеля Паутоо, - перебил я Юсгора.