"Владимир Мегрэ. Пространство любви ("Звенящий кедр" #3)" - читать интересную книгу автора

растворился. Я попробовал на вкус - нормальный вкус, только пресный,
потому что без соли, но для детей, наверное, и нужно без соли. Я решил, что
никаких своих аргументов против этого порошка Анастасия найти не сможет.
Абсурдно отказываться от такого удобства. Да и мир наш технократический
зауважать ей придется. Не только оружие он производит, но и о детях думает.
Но больше всего из сказанного Анастасией меня беспокоило, и прежде всего
своей непонятностью, следующее: Анастасия говорила, что для того, чтобы я
мог общаться с сыном, мне необходимо достичь определенной чистоты помыслов,
внутренне очиститься. Не понятно только, что конкретно я должен чистить у
себя внутри.
Понятнее стало, если бы она сказала, что надо побриться, не курить,
когда к ребенку подходишь, одежду почистить. Но она - про осознанность,
про внутреннее очищение. А где же эта щетка продается, с помощью которой
внутри что-то там очистить можно? Да и что уж такого слишком грязного во
мне? Пусть не лучше я других, но и не хуже. Да если каждая женщина подобные
требования начнет к мужчинам предъявлять, это же сплошное чистилище нужно
будет устраивать для человечества. Hезаконно это. Вот я и вез Анастасии
выписку из Гражданского кодекса, где сказано, что один родитель не имеет
права безосновательно лишать другого видеться со своим ребенком, даже если
разведены родители. Конечно, законы наши для Анастасии мало что значат, но
все же это тоже аргумент немаловажный. Законам ведь большинство людей
следует. С Анастасией тоже можно было бы поговорить более жестко. Права на
ребенка у нас с ней должны быть равными. Раньше у меня и была мысль
поговорить с ней пожестче. Но теперь засомневался в своем первоначальном
решении и вот почему. В моем рюкзаке, помимо всего прочего, были письма
читателей. Не все я их взял с собой, потому что писем очень много приходит.
Они и в рюкзак все не вместились бы. Во многих письмах читатели с пониманием
относятся к Анастасии. Называют ее мессией, таежной феей, Богиней, стихи и
песни посвящают. А некоторые с ней как с другом самым близким говорят. Этот
поток писем заставлял и меня тратить усилия на осмысливание действий своих и
высказываний.
Сидеть на берегу у катера Егорыча мне пришлось часа три. Близился
вечер, когда я увидел двух приближающихся ко мне мужчин и внука Егорыча с
ними. Первый, пожилой, выглядел лет на шестьдесят, в брезентовом плаще и
резиновых сапогах, с раскрасневшимся лицом, явно подвыпивший, потому что
шел, слегка покачиваясь. Второй, моложе, лет тридцати, крепкого
телосложения. Когда они подошли поближе, я увидел: в темно-русые волосы
молодого сибиряка вплетались седые пряди. Мужчина, который постарше был,
приблизившись ко мне, сразу сказал:
- Здорово, путник! К Анастасии собрался? Довезем. Пятьсот тысяч за
провоз готовь и две бутылки в придачу.
Мне уже было понятно - я не единственный, кто пытается добраться к
Анастасии, потому и плата так высока. Для них я очередной паломник в места
проживания Анастасии. Но все же спросил:
- Почему вы решили, будто бы к какой-то Анастасии мне надо, а не
просто в деревню?
- В деревню так в деревню, все равно пятьсот приготовь. Если нет
пятьсот, так и в деревню не повезем.
Егорыч говорил со мной не очень-то дружелюбно.
"Такую большую сумму берут за перевозку, а разговаривают недружелюбно,