"Розалин Майлз. Незаконнорожденная (Я, Елизавеьа, #1)" - читать интересную книгу автора

Впрочем, откуда ни посмотри, история нежеланной девочки, явившейся на
свет в горечи и заклейменной печатью незаконнорожденности, теряющей голову
в подростковых сексуальных скандалах и рискующей лишиться ее навсегда,
заслуживает внимания. Если кто-то после этой книги скажет, что знает о
Елизавете больше прежнего, значит, моя главная задача выполнена.
От всей души благодарю тех, кто своей любовью и верой поддержал меня
в создании этой книги.
Розалии Майлз

ПРОЛОГ

Дворец Уайт-холл, 24 февраля 1601. Полночь.

Говорят, он умрет достойно. Тем лучше для него, раз не сумел достойно
прожить. Природа, одарила, его по-царски, я - осыпала монаршими милостями.
Однако Сесил, неизменно мудрейший из моих советников, называл его Дикий
жеребец, и вполне справедливо, потому что его нельзя было ни осадить, ни
укротить.
Все знают, что я его любила, однако никто не знает, за что и почему.
Когда он пренебрег выигрышем в тысячу фунтов (ему пришли все карты
червонной масти, целый букет сердец, а он со смехом бросил их мне на,
колени), когда сражался в мою честь на ристалище, все видели в нем Любимца
Англии, как называют его в балладах, и думали, он - мой. Но я, как никто
другой, знала: он рожден любить себя превыше остальных, он повенчан с
собственной волей и вожделеет власти. И вот чем он кончил: в приступе
ярости объявил, что, мол, не намерен больше служить женщине, да еще и
незаконнорожденной.
Топор и плаха - не худшая смерть. Бывает и нестрашнее. За все эти
годы я так и не научилась праздновать казнь изменника, как это делал мой
отец - телячьей головой, молочным поросенком и жареным лебедем, и все так
же задыхаюсь от смрада, выпотрошенных кишок, сопровождаемого предсмертными
стонами "Казнь государственных изменников отличалась особой жестокостью:
их вешали не до удушения, оскопляли, потрошили и четвертовали.". Моего
безупречного лорда ждет завтра острый топор, не мясницкий нож, хотя
нанесенное им оскорбление заслуживало бы худшего. Я - женщина подлого
рождения? Незаконной меня сделал опять-таки палач, когда мой отец - гореть
ему в аду! - обезглавил "французскую шлюху", мою мать, на той же самой
плахе, шестьдесят с лишним лет назад.
Мой отец... Народ называл его добрый король Генрих" и "великий
Гарри", превозносил его жирное красномордое величество до небес. Что знает
народ о тех днях, когда он...
Мой отец...
Уж не отца ли напомнил мне он той далекой-далекой зимой, когда
впервые прибыл ко двору в свите графа Лестера? Ему только-только минуло
восемнадцать, и он был самым горячим из своих сверстников в целой Англии,
да и самым юным и бедным из тех, кто домогался славы и богатства при моем
дворе. Единственное, чем он мог тогда похвалиться - своим происхождением
из древнего и знатного рода Эссексов. Лестер сам привез его ко двору - мой
верный Робин, всегда готовый услужить, вплоть до того, чтоб взамен себя,
потускневшего, явить моим очам новый бесценный алмаз, нового,