"Розалин Майлз. Беллона (Я, Елизавета, #4) " - читать интересную книгу автора

- Пригласите монсеньора! Ее Величество ждет!
Даже церемониймейстеры в большом зале замерли от благоговейного
восторга. Я воссела на трон, как девственница, но и как королева, в сиянии
белого, лилейно-белого атласа, расшитого алмазами и жемчугами, с веером из
слоновой кости, в воздушном, сверкающем, алебастрово-белом воротнике. Я
выжидательно смотрела на дверь, а в ушах неотвратимо звучало страшное
предупреждение Уолсингема: "Чудовищно безобразный рябой коротышка".
Однако, когда герольды возгласили, стража ударила алебардами,
церемониймейстеры склонились в поклоне и он вошел в зал, он сразил меня
влет. Да, он был безобразен, мал ростом, меньше покойницы Кэт, и что хуже
всего, не правдоподобно юн! У меня остановилось сердце.
О, какая боль, какое безумие старой кляче на пятом десятке сидеть
перед мальчиком, который моложе меня больше чем в два раза! То-то
повеселится весь мир!
Но маленький кривобокий уродец в лягушачье-зеленом от пера на шляпе до
розеток на башмаках при виде меня остановился как вкопанный и звонко
объявил, обращаясь к Симье:
- On m'a dit, qu'elle a quarante ans et plus - mais elle est plus
belle que si elle avail une quinzaine!
Симье подошел и, широко улыбаясь, склонился в изысканном поклоне:
- Ваше Величество, мой господин говорит: ему сказали, что вам сорок с
лишним, но вы прекраснее пятнадцатилетней.
И в пустыне моего сердца зашевелился маленький зеленый росток.
Да, это была грубая лесть.
Но ведь и обидели меня грубо.
Знаете, как хирурги оперируют большую рану?
Ее надо обложить ватой.

***

На следующий день мы гуляли в парке под холодным августовским небом.
Симье предупредил, что его господин не ездит верхом. Однако на своих двоих
принц передвигался бодро, мальчишеской прыгающей походкой. За нами брели
мои лорды - одни, как Берли, были настроены одобрить и его и союз с
Францией, другие, как Хаттон и Оксфорд, обиженно дулись.
При свете дня оказалось, что его кожа еще смуглее, чем показалось
вначале, нос походил на кусок крошащегося старого сыра, оспины сделались
заметнее. При том, что он все время широко улыбался, ходил вприпрыжку и
носил зеленый камзол, прозвище напрашивалось само собой: он будет мой
Лягушонок. Однако обаяния ему было не занимать стать. Смелый мальчишка, он
льстил напропалую:
- Этот высокий ло'д, смуглый, такой к'асивый, он, наверное, один из
великих ге'цогов Вашего Величества? - И мой бедный робкий Кит, родившийся
просто мастером Хаттоном, внезапно замечал, что "мусью", оказывается,
неплохо разбирается в людях.
Он для каждого находил нужные слова:
- Вы обязательно должны отк'ыть мне секрет ваших английских ко'аблей,
таких крошечных и таких непобедимых, и ваших бесст'ашных морских воителей!
- с жаром обращался он к моему юному кузену Чарльзу, сыну старого лорда
Говарда, верховного адмирала, столь же решительному и прямолинейному, сколь