"Розалин Майлз. Глориана (Я, Елизавета, #5) " - читать интересную книгу автора

На реках Вавилонских мы сидели и плакали...
Похороны были роскошные, гроб сопровождали пятьсот плакальщиц. Я
молилась и вспоминала старого Нортемберленда, каким его впервые увидела -
когда он на зависть всем выступал впереди пятерых красавчиков сыновей:
Джона, Амброза, Робина, Гилдфорда и Генри. Где они все? Кто бы поверил, что
его род оборвется, что ни один из них не оставит потомства, кроме
Робинового побочного ребенка от Дуглас, незаконнорожденного, который не
может наследовать.
Отступи, смерть...
Уолсингем умер в следующем апреле, когда только-только вылезали
нарциссы. Убитая горем Фрэнсис, верная дочернему долгу, убивалась теперь по
отцу и снова надела траур. Бесс Трокмортон тоже рыдала. Бог весть с чего у
нее случилась водянка, груди и живот, ноги и руки раздулись, мне пришлось
отослать ее на поправку в деревню. Мы с Берли вместе молились и плакали о
старом соратнике, после этих похорон я долго не могла отойти, и Берли
пригласил меня отдохнуть в Теобалдсе.
Однако даже в разъездах, в разгар летних каникул, когда мы весело
перебирались с места на место, все было не как раньше. Распустить двор и
совет, уложить все наши пожитки в сундуки и на подводы, разместить до двух
тысяч человек (в те дни наш двор вырос до размеров целого города), а потом
недели и месяцы проводить в дороге - все это утратило для меня былую
прелесть и превратилось в тяжкое испытание. О да, я сберегала денежки,
пользуясь щедрым гостеприимством подданных! И мне по-прежнему нравилось
встречаться с народом, видеть радостные лица и слышать немудреные выражения
любви. Но все это не окупало затраченных сил.
Потом занемог Хаттон и, глупец, до последнего скрывал от меня свою
болезнь. И снова я посылала за доктором Лопесом, бежавшим от Инквизиции
португальским врачом, снова сидела у постели больного, подавала бульон и
грозила всеми мыслимыми карами, если посмеет умереть, а он улыбался, по
обыкновению, ласково и обещал слушаться.
Но, как мы все, Хаттон подчинялся закону, который даже я не властна
отменить.
- Он не мочился уже больше недели, - сказал Лопес, чуть заметно
пожимая плечами. - А внутри у него от груди вниз все сплошной гной, ноги
чернеют...
Меня передернуло.
- Не говорите так! Бога ради, вы же можете его спасти. Леди Стрэчи
целый месяц пролежала в обмороке, а потом все обошлось.
Он поднес тонкие пальцы к губам, поднял на меня свои печальные
библейские глаза - в них стояла смерть.
- Ваше Величество, велите повесить меня, как Александр повесил врача,
не сумевшего вылечить его любимого Гефестиона, но я не в силах его спасти.
- Будьте благословенны вовеки, дражайшая, сладчайшая королева!
Он умер, улыбаясь и сжимая мне руку. Господи, неужели такое красивое
рослое тело, созданное для танцев и слегка раздавшееся от возраста и
почестей, не могло продержаться чуть дольше?
Кит - единственный мой преданный воздыхатель, единственный, кто не
женился, кто хранил мне верность, до последнего издыхания служил своей
королеве и ни одной другой женщине. Ты - последний, кого я целовала,
целовала так, что кровь застывала в жилах, дыхание учащалось, а сердце