"Розалин Майлз. Глориана (Я, Елизавета, #5) " - читать интересную книгу автора

и утрат или улыбалась в глаза возлюбленного.
Так что с того, если мне было чуть за пятьдесят, а ему - несколько
меньше? Чего бы ни отдали другие молодые люди, бесчисленные молодые люди,
за эту безраздельную близость, за прогулки и беседы с глазу на глаз в ту
весеннюю пору нашей любви?
О, любовь моя - теперь можно это сказать, - моя сладкая любовь,
повелитель моей любви...
Когда я вас полюбила, мой лорд, возлюбленный, я была замечательна,
талантлива, величава и прежде всего - обворожительна в своих и в ваших
очах.
А вы? Постепенно вы становились грубее, громогласнее, решительнее -
уже не тот краснеющий мальчик, но горячая голова, необузданный рубака,
из-под вашего бархатного с кружевами камзола рвалась наружу неуправляемая
стихия.
А я? Господи, зачем прикидываться и юлить?
Вы были высоченный, рыжебородый, своенравный и взрывались гневом, чуть
что не по-вашему.
А меня это пугало, сердило, заставляло ежиться - почему бы не
сознаться, что после стольких лет всеобщей шелковой вкрадчивости и атласной
лести это меня возбуждало.
Я не скрывала от себя, что люблю лорда Эссекса, как отец любил мою
мать. И как иной меряет свое достоинство весом тугой мошны, так Генрих
мерил свою любовь дороговизной посланных даров.
Он, как и я, одаривал свою единственную любовь золотыми цепями и
серебряными шнурами, рубиновыми сердцами и ожерельями из изумрудов в цвет
ее зеленым шелкам - он любил, чтоб она одевалась в зеленое, это напоминало
ему о майских гуляньях, когда он впервые ее заметил.
Ей полагалось все новое, словно королеве, - новый охотничий лук и
стрелы с наконечниками из серебра, собственные часы с выгравированными на
гирьках Г" и А". Она спала на ложе из чистейшего утиного пуха, на
белоснежных простынях, за ткаными занавесями, в опочивальне, где стены
украшали надушенные шпалеры с любовными сценами, а пол устилали мягчайшие
шелковые ковры.
Как-то он вошел в ее покои и объявил:
- Я приготовил тебе дар почище прежних.
- Почище этого, милорд?
Анна гордо повернулась к нему. Ее грудь украшал утренний дар Генриха -
жемчужная нить, которая оборачивалась вокруг шеи, спускалась к талии
длинной, в целый фут, петлей и заканчивалась подвеской из чистого золота с
буквой Б" - Болейн и тремя огромными висячими жемчужинами.
- Не в пример лучше, милая, - серьезно заверил он.
Она набросилась на него, вывернула карманы, открыла кошель, даже
разжала его шутливо сжатые кулаки - ничего. Служители украдкой
пересмеивались. Она взорвалась:
- Вы насмехаетесь надо мной, милорд!
Генрих хлопнул в ладоши. В маленький покой вошли глава Геральдической
палаты и лорд-помощник герольда, их карточное великолепие озарило комнату.
Преклонив колена у ног Анны, они вручили ей огромный пергаментный свиток с
лентами и алыми государственными печатями.
По королевскому знаку все упали на колени.