"Владимир Мелентьев. Индия, любовь моя [NF]" - читать интересную книгу автора

- Мы тут посоветовались... Эста считает, что пурга пойдет не раньше
чем через десять часов. За это время знаешь сколько мы с тобой наворочаем!
Спорить бесполезно, - раз сказала Эста, Бориса не переубедишь. И
кроме того, он из тех, кто верит не столько приборам и технике, сколько
самому себе.


* * *

За дальним лесом встали вздрагивающие столбы северного сияния. Алые,
зеленоватые, желтоватые, цвета листового золота и всякие иные, быстро
меняющиеся краски, отчужденные столбы. Значит, на солнце и в самом деле
началось возмущение, и Эста, может быть, и права: пурга начнется через
десять часов.
Андрей встал на лыжи, заложил за спину топор, а пилу повесил так, как
в детстве вешал сумку или в юношестве рюкзак: на одно плечо.
Лес стоял тихо и торжественно. Голые, зыбкие лиственницы, темные ели
в тяжелых нашлепках снегов - сейчас на них вспыхивали отражения сполохов и
снежинки мерцали застенчиво и тревожно, как тысячи крохотных звериных
глаз. Осины, кустарник, березки и всякое иное разнолесье притихли и даже
не потрескивали от мороза. Идти на лыжах было сущим удовольствием, и
Андрей поначалу прошел на самую дальнюю делянку, которую раньше всех
следовало очистить от перестойных деревьев и ненужного подроста.
Делянка была ближе всех к дому Бориса - всего каких-нибудь километров
пятьдесят. Когда Борис поднимет в воздух хлысты и повезет их на лесопункт,
Андрей успеет перебраться на вторую делянку. Таким образом, за день он
расчистит две самые дальние делянки. Весной и летом к ним не подберешься,
а сейчас он сделает доброе дело.
Он повесил на сук свою личную рацию и поставил ее на прием. Потом
обошел первый ствол и подрубил его топором. Пила, сладко подвывая,
вгрызалась в древесину. Сразу запахло хвоей, скипидаром и еще чем-то
удивительно пряным и вкусным. Таким, что голова чуть закружилась, а потом
постепенно утвердилось состояние рабочего азарта.
Он валил деревья вершинками друг к другу, чтобы прихватить их одной
трелевочной петлей, спущенной с дирижабля. Наготовив несколько пучков,
Андрей присел отдохнуть на еще теплый на срезе свежий пень и закурил.
Пахучий табачный дым повис в недвижимом воздухе, не смешиваясь с запахом
свежего дерева, снега и горькой осины. Тело начинало приятно ныть, и
вспотевшая спина медленно остывала. Удивительное состояние покоя после
физического напряжения.
Нет, он все-таки тысячу раз прав, что послушался совета Норы и плюнул
на институт, свои проблемы, спорт и отдых. Человек может отдыхать только в
том случае, если он меняет образ жизни, мыслей и деятельности.
Андрей выбросил папиросу - сигарет он не любил. Дым от них лез в
глаза, а дымок от папиросы на длинном мундштуке никогда не мешал.
Послушал, как, громко прошипев, огонек погас в снегу, и услышал легкий
шорох. С высокой, вошедшей в рост ели полились снежные ручейки. На вершине
сидела белка и смотрела вниз, на человека, который разрушал ее хозяйство.
Поймав его взгляд, белка сердито фыркнула, потом стала что-то бормотать,
словно разъясняла Андрею всю глупость его поведения. Андрей смотрел на нее