"Иван Мележ. Товарищи" - читать интересную книгу автора

Взгляд Василия невольно остановился на фотокарточке, на которой он был
снят вдво6м с командиром отряда. Ковалевич сидит, прислонившись широкой
спиной к громадному камню, а он, Баклан, на корточках, показывая что-то на
карте, докладывает о результатах операции на "железке".

Баклан вспомнил, что не виделся с Ковалевичем вот уже два года - о тех
пор, как партизаны разошлись по колхозам, заводам, учреждениям. Облик
командира Ивана Саввича возник перед ним так ясно, словно они вчера только
расстались. Баклану захотелось поделиться с Ковалевичем своими мыслями,
рассказать ему об обиде.
Кто же, как не старый его командир,, сумеет понять и оценить все по
справедливости?

Василь достал из полевой сумки, висевшей на стене, как память о былых
днях, тетрадь, сел за стол напротив матери и начал быстро писать ломаным,
неровным почерком: "Письмо от известного тебе подрывника Баклана..."

Карандаш в твердой его руке нс писал, а выжимал на бумаге угловатые,
отрывистые буквы. Грифель карандаша несколько раз крошился. Василь писал о
тех славных днях, когда они вместе с Ковалевичем били гитлеровцев,
жаловался, что некоторые слишком скоро забыли людей, завоевавших себе
тогда великую славу, что его, командира-подрывника, тут затирают... В этом
месте грифель сломался. Баклан отточил карандаш и продолжал писать дальше.

Все письмо - четыре странички трофейной немецкой тетради - он написал
одним, как говорят, дыханием. Письмо было взволнованным и бестолковым;
одна мысль перебивала другую.

Кончив письмо, Баклан почувствовал приятное облегчение, словно строчки
приняли на себя всю тяжесть, что легла на его сердце после собрания.
Выговор? Пусть выговор. Стоит ли ему очень беспокоиться изза этого? Ведь
те, кто вынесли ему взыскание, - люди заурядные, не ровня ему...

Утром он отнес письмо на почту. А когда вернулся, начал раздумывать -
стоило ли писать обо всем этом Ковалевичу? Вдруг и Ковалевич уже забыл? Он
ведь теперь заведующий промышленным отделом обкома! Новая работа, новые
товарищи... Это было бы очень горько - разочароваться в командире. Баклан
так верил ему!

День проходил за днем, а ответа на письмо все не было. Баклан с таким
нетерпением ждал весточки от командира, что каждый день после обеда, не
дожидаясь прихода письмоносца, сам ходил на почту.

- Что-то вы зачастили к нам, Петрович, - заметил однажды начальник
отделения, сухонький старик. - Может, какой важный циркуляр ожидаете?

- Циркуляр, Моисеевич, - ответил председатель и, таинственно
наклонившись к уху старика, шепнул: - Девчина у меня Р. городе есть... в
магазине работает. Обещала писать - и хоть бы слово!..