"Иван Мележ. Пятый день" - читать интересную книгу автора

за тем, как они снижались, и ругался. Одна из листовок опустилась на плечо
Кривца. Комиссар взял ее, пробежал глазами. "Партизаны... Комиссары ведут
вас к гибели... Вы окружены железным кольцом немецких войск...
Сопротивление бесполезно! - угрожали громадные черные буквы. - Бросайте
оружие!"

Туровец с отвращением смял листовку и бросил.

В окоп Кривца прыгнул его сосед, рябоватый широкоплечий подрывник
Шатура.
Ему не терпелось поговорить с комиссаром.
Живому, непоседливому Шашуре было не го себе в его одиночке-яме.

- Товарищ Сталин поздравляет нас с Первым мая, друзья! Он сказал, что
Беларусь скоро будет освобождена.

- Спасибо ему великое... - Кривей вдруг, нс договорив, прижался щекой к
гладкому прикладу и нажал спусковой крючок. Раздалась скупая короткая
очередь. Кривей положил приклад на землю и спокойно отвернулся от
пулемета: - Еще одного...

- Туда ему и дорога!

Туровец рассказал о приказе. Грохот боя мешал слушать, и оба бойца
часто переспрашивали комиссара. Кривей, не отходя от пулемета, все время
следил за полем.

- Значит, товарищ комиссар, скоро фрицу конец? Восстановить все
границыздорово! - горячо заговорил подрывник.

В его постоянно меняющих выражение лукавых глазах отражалось все, что
происходило в беспокойной его душе. Душа эта, надо сказать, была широкая и
неуравновешенная и доставляла раньше немало хлопот командирам и комиссару,
но Туровец любил Шашуру за искренность и силу чувств, хотя обычно держал
себя с ним сдержанно, сурово.

Приказ Сталина подрывник слушал внимательно, время от времени с
восхищением поглядывая на Кривца.

- Это - факт. Сталин слово держит крепко, - спокойно сказал пулеметчик,
встретив взгляд подрывника.

Кривец был совсем не похож на товарища. Это был сдержанный,
рассудительный человек, скупой в движениях и в проявлении своих чувств.
Никто нс видел, чтобы Кривец когда-нибудь очень радовался, зато как будто
и грустным его никогда не видели. Он считался одним из лучших пулеметчиков
в бригаде.

Шатура никак не мог успокоиться, глаза его возбужденно горели.