"Иван Мележ. Люди на болоте ("Полесская хроника" #1)" - читать интересную книгу автора

встававшее в погожие дни над ольховыми рощами, - все видело этот остров
озабоченным, в непрерывной, каждодневной суете.
Люди всегда были чем-нибудь заняты: утром и вечером, летом и зимой, в
хате, на дворе, в поле, на болоте, в лесу...
И в это июньское утро, когда солнце брызнуло своими первыми лучами
из-за вершин Теремосского леса, над хатами уже вились утренние дымки, в
раскрытых хлевах там и тут слышалось дзиньканье молока о подойники,
добродушные и строгие окрики женщин. В нескольких дворах эти звуки
перебивал чистый клекот железа - косцы отбивали молотками косы, готовились
идти на болото. По пустой улице с торбой через плечо, оставляя босыми
ногами темный след на выбеленной росой траве, шел, размахивая длинным
веревочным кнутом, полусонный парень-пастух. Время от времени он звонко
щелкал кнутом и хрипловатым голосом покрикивал:
- Ко-ро-вы!.. Ко-ро-вы!.. Ко-ро-вы!..
Голос его после сна был слабым, напрягаться парню не хотелось, и он как
бы помогал себе ленивым, но звонким щелканьем кнута. Ворота дворов быстро
открывались, коровы медлительно, со шляхетской важностью, сходились в
стадо, оно пестрело, ширилось во всю улицу, наполняло ее мычанием. Когда
пастух дошел до края деревни, в воротах последнего двора показалась бурая,
с белой лысинкой корова, которую подгоняла хворостиной чернявая девушка.
Подогнав корову к стаду, девушка быстро возвратилась в дом, но не
успело стадо скрыться, как она уже с деревянным ведром в руке снова
появилась во дворе. Она подошла к колодезному срубу, который другой
стороной выходил на соседний двор, зацепила дужку ведра за очеп. Журавль
быстро стал опускаться вниз, радостно заскрипел.
Набрав воды, девушка привычным движением хотела потянуть очеп и вдруг
остановилась. Наклонившись над колодцем и придерживая рукой очеп, чтобы он
не качался, девушка стала смотреть вниз, ожидая, пока вода успокоится.
Она, видно, хотела поглядеться в воду, но из хаты послышался недовольный
крик:
- Ганно-о!.. Где ты, нечистая сила?!.
- Я сейчас!.. Уже несу!..
Девушка заспешила, торопливо сняла ведро с очепя и, расплескивая на
песок воду, направилась к хате...
На соседнем дворе, около гумна, хлопотал возле телеги бородатый, в
длинной полотняной рубашке дядька - квачом с дегтем, маслено
поблескивавшим на солнце, смазывал оси. Рядом с ним, привязанный к забору,
стоял неуклюжий, головастый конь и лениво искал что-то в траве... На
другом дворе женщина несла корм свинье и подсвинку, визжавшим так
пронзительно, что визг этот на время заглушил все остальные звуки
куреневского утра.
- Тихо! Нет на вас угомону! - крикнула женщина, подавая корм, на
который животные набросились сразу, отталкивая один другого и кусаясь.
Особенно усердствовала свинья, и женщина поискала глазами палку, чтобы
утихомирить ее, отогнать от подсвинка. Но палки не было, и женщина сердито
толкнула свинью потрескавшейся ногой, пригрозила: - Вот я сейчас тебе!..
С каждой минутой Курени все больше наполнялись людскими голосами,
движением - на одном дворе мать звала сына, на другом плакало, заливалось
слезами не вовремя разбуженное дитя. Во двор около липы пожилой человек
вел коня, со двора напротив выгоняли поросят, и за ними покорно брело