"С.П.Мельгунов. Золотой немецкий ключ большевиков " - читать интересную книгу автора

посланником в Берлине Ризовым, пытавшимся нащупать у него почву для
заключения сепаратного мира. Встретив холодный прием, Ризов предостерегающе
предупредил своего собеседника: "через месяц или самое позднее через
полтора, произойдут события, после которых уверен, что с русской стороны
будут более склонны к разговорам". "Предсказания русской революции"
озаглавила этот отрывок воспоминаний Неклюдова редакция "Архива Рус.
Революции", из которого мы и заимствуем приведенные строки, (воспоминания
вышли на английском языке). Таких предсказаний было немало накануне
февральских событий - слишком очевидно было, что Россия каким - то роком
влеклась к катастрофе. Трудно сказать, намекал ли Ризов на какой-нибудь
определенный план извне или передавал только широко распространенную в
России молву, отчасти связанную с туманными разговорами о дворцовом
перевороте, который должен был произойти "перед Пасхой" - так, по крайней
мере, записал почти в те же дни в своем дневнике петербургский посол
Англии, оговорив, что сведения он получил из "серьезных источников".
Можно не сомневаться, что немецкая агентура должна была ловить рыбу в
мутной воде, провоцировать всякого рода беспорядки и разжигать народные
страсти в момент начавшейся смуты. И, конечно, не без основания ген.
Алексеев в телеграмме главнокомандующим фронта 28 февраля писал, что "быть
может, немцы проявили "довольно деятельное участие в подготовке мятежа".
Подобная догадка, однако, чрезвычайно далека от того, чтобы признать
февральскую революцию продуктом немецкого творчества, как склонны к тому
некоторые из современников-мемуаристов. "Внутреннее" убеждение Гучкова,
Родзянко и многих других, что из Германии к нам в заготовленном виде
вывезены были даже документы образца довольно знаменитого "приказа № I", не
принадлежит к числу серьезных исторических аргументов, заслуживающих
рассмотрения по существу38. Это аргумент почти того же порядка, что и
сообщение, передаваемое в воспоминаниях небезызвестного инж. Бубликова,
который в свое время был назначен Временным Комитетом Гос. Думы комиссаром
по железным дорогам и сыграл активную роль в дни революционной пертурбации,
- ему компетентные люди в Стокгольме говорили, что последний министр
внутренних дел царского режима Протопопов сговаривался немецким посланником
в Швеции бар. Фон Люциусом об устройстве революции в России для заключения
сепаратнаго мира с Германией ....
Историк пока не имеет в своем распоряжении почти никакого материала
для того, чтобы конкретизировать даже те догадки, которые могут быть подчас
признаками довольно обоснованными - напр., наличие какой-то тайной
посторонней руки, направлявшей в определенное русло кронштадтские события
первых дней революции и руководившей теми "подозрительными типами", о
которых говорят многие очевидцы которые призывали к избиению офицеров, к
погрому к захвату казенных денег ("народного достояния"). Но что здесь от
немцев и что от возможной полицейской провокации, видевшей в анархии
разложение революционной стихии? Насколько осторожным приходится быть в
этом отношении, показывает та ошибка, которая допущена, была в
предфевральские дни лидером думской оппозиции Милюковым и которая не была
исправлена им уже в качестве первого историка революции. Я имею в виду
открытое письмо его, обращенное к петербургским рабочим и призывавшее
воздержаться от участия в день возобновления сессии Государственной Думы
14-го февраля в демонстрации перед Таврическим Дворцом, провокационные
призывы которые исходили из "самого темного источника". Недостаточно в то