"Александр Мелихов. Роман с простатитом (Журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

Александр Мелихов

Роман с простатитом

Журнальный вариант.

1. ИСПЫТАНИЕ ПУСТОТОЙ

Уже мое рождение было бунтом против материи: я был зачат сквозь два
презерватива.
Плод бессеменного зачатия, почему же я не остался пророком -
провозглашать истиной то, что нравится, а не стелиться жалким ученым червем
перед тем, что есть на самом деле? Собаки знают: каждый носит с собой свою
атмосферу. Космонавтам известно еще непреложнее: если не заковать ее в
скафандр, она будет тут же высосана и развеяна мировым вакуумом... Но еще
важнее - каждый носит с собой целый мир, который можно создать и удержать
только усилием собственной души.
Расписанный морозом и мазутом мальчуганчик на курносых, с ионическим
завитком коньках, прикрученных к валенкам остекленелыми ремешками, завернув
с горки в егоровский сарай, гремучий, словно жестяной почтовый ящик, я
увидел оконное стекло, прислоненное к волнистым жердям задней стенки. А в
стекле - в стекле явился мой же собственный эскимосистый
(малица) силуэтик, а за силуэтиком - улица, снежная горка, кишащая
черным пацаньем, и - в том же самом стекле, насквозь! - извивающиеся жерди,
они же - волны (серое море, завалившееся на крыло), там же - выбитый сук,
похожий на опустошенный рыбий глаз, еще и обведенный двойной слоеной бровью
(пацаны у нас любили ловить рыбку "на глазок"), и черная глубь этого глаза,
похожая на скважину в неведомую тьму, - и я вдруг ощутил, что могу видеть
что захочу: захочу - себя, захочу - улицу, захочу
- море, захочу - глаз, захочу - скважину в неизвестность. И чем дальше
от правды - тем интереснее.
Море интереснее жердей, тайна интереснее моря. Самое волнующее в мире -
это то, чего в нем нет, то, что мы добавляем от себя, какая-то
микроскопическая крупица отсебятинки, - но мир без этой приправы уныл и
пресен, как холодная разваренная вермишель без соли.
Что я говорю - "уныл", - ужасен! Теперь я стараюсь занавешивать стекла
в своей комнатенке светлыми занавесочками, чтоб не с такой убийственной
яркостью ощущать беспредельную пустоту за ничтожной пленкой нашей
голубенькой атмосферочки или бескрайность рядов (культпоход новобранцев в
Театр Советской
Армии) совершенно одинаковых окон. Впрочем, как-то, по старой памяти
прижавшись лбом к холодному стеклу, я вдруг понял, что снова могу творить
собственный мир - в одном и том же видеть разное. Фонари в тумане светились
сказочными одуванчиками, желто-красные отражения светофора дружно змеились
на асфальте лоскутом подстреленной радуги...
И тут я лбом почувствовал потрескивание стекла, - еще бы чуть-чуть - и
звон отточенных осколков, теплососущий туман, заглатывающий мою нору,
бесплодные поиски стекольщика, бесконечная беспомощность - почему бы и не на
годы? - и ненависть к себе, к своей бестолковости и никчемности.
Вы скажете, я сумасшедший? Нет, я просто ненормальный - я чересчур