"Александр Мелихов. В долине блаженных (роман) " - читать интересную книгу автора

жалкими мужскими и женскими кучерявыми достоинствами неизмеримо мизернее
того, что открывается нам нашей любовью! Как величественна и прекрасна - не
она, вселенная, открывающаяся через ее узенькую форточку! Любовь
действительно чудо, если, такая маленькая, она ухитряется раскрывать нам
такую огромность.
Зато и охлаждение всегда начиналось не с охлаждения, а, наоборот, с
кульминации нежности - когда мы замыкались друг на друга, когда нам больше
ничего становилось не нужно. И уж так мне каждый раз бывало невыносимо
грустно, когда ореол, нежно сиявший сквозь любимые волосы, начинал меркнуть,
когда чарующую грезу потихоньку начинали утилизировать. Не подумайте, я
всегда был готов, если это было в моих силах, растереть поясницу, доставить
картошку или утереть слезинку; но меня ужасало, когда этого требовали именем
любви. "Если ты меня любишь, почему не делаешь того-то и того-то?" Если ты
водопад, почему не стираешь пододеяльник? Если ты солнце, почему не жаришь
омлет? Если ты симфония, почему не разгоняешь комаров?
Нет, любовь предназначена для мироздания, а не для нас с вами; для
входа в огромное и бессмертное, а не для обслуживания бренных созданий,
таких крошечных и таких скоротечных.
Однажды, набравшись надменности, я отправился в аптеку за
чудодейственной виагрой. Женщина в белом, к счастью почти неразличимая
сквозь блики стеклянной перегородки, сочувственно, могу поклясться,
подвинула мне под арочку глянцевый рекламный листок:
"Либидо ваше - эрекция наша!" И я понял, что никакая виагра мне не
поможет. Ибо у меня нет ни проблеска либидо. И самое главное - никогда и не
было. То есть желание избавиться от избытка разных будоражащих жидкостей
меня, разумеется, преследовало не раз, не два и не тысячу; но освободиться
от них проще всего было своею собственной рукой, не вовлекая хороших
знакомых, - не втягиваем же мы их в свои сортирные нужды.
Даже в самые юные годы, когда я незримо клокотал от преизбытка любовных
напитков, влюбляясь, я просто-напросто забывал, что существует такая
нелепость, как "это дело". Что еще за бред?.. Мне хотелось лишь красиво
погибнуть на глазах своей возлюбленной, - но не ради нее - ради чего-то
огромного и прекрасного! Когда я сделался старше и мудрее, мне хотелось уже
не погибать, а жить, но по-прежнему не ради любимой - ради чего-то
неизмеримо более высокого, чем мы оба, вместе взятые. Временами меня даже
начинало терзать ощущение постыдной мелкости всего, чем я занимаюсь, в
сравнении с огромностью того, что мне открывается. Но гораздо чаще самые
будничные дела обретали тайный высокий смысл.
Плотские соития такого смысла, правда, и тогда не обретали, мне
удавалось разве что слегка прикрывать от себя их нелепость и некрасивость,
мысленно обдалбываясь напыщенными клише: "ее упругие бедра", "ее мраморная
грудь", "его бронзовое тело", "сплетаясь в страстном объятии"...
Нет-нет, я целиком за высокий стиль, но отчего же для возвышенного
изображения совокуплений наша культура так и не сумела взрастить ничего,
кроме пошлостей?
Чуяла, видно, людскую склонность подменять великие цели убогими
техническими средствами, а потому старалась их, средства, и не
поэтизировать, держать в черном теле - держать животных в узде. Не тут-то
было - животные давно поднялись на борьбу за права человека.
И почти победили, низкому почти удалось представить все высокое смешным