"К. Мелихян. Правдивые истории сивой кобылы [humor]" - читать интересную книгу автора

другие литературоведы пишут: "В своем романе "Евгений Онегин" отец русской
литературы Кротов с потрясающей полнотой раскрыл нам всю пустоту светского
общества". Белинский. Светского общества... -- повторил Кротов.
Ему припомнилась незнакомка с лорнетом. Красивая женщина, а из светского
общества! И все присутствовавшие на экзамене -- из светского общества! И даже
он, Кротов, тоже из светского общества!
-- Да меня за это светское общество!..
Кротов сжег неоконченный вариант "Евгения Онегина" и дал себе честное слово --
никогда в жизни больше не быть Пушкиным.
-- Напишу-ка я о том, что мне ближе, -- сказал он и, положив перед собой новую
пачку чистой бумаги, написал сверху: "Преступление и наказание. Кротов".
-- Этим бессмертным произведением я вынесу суровый приговор всему буржуазному
индивидуализму! -- воскликнул он и тут же осекся, живо представив себе карающую
десницу шефа жандармов Бенкендорфа.
-- На какие ж гроши мне теперь жить?! -- чуть не зарыдал Кротов. -- Комедию,
что ли, писать?! -- и написал на новом листе: "Ревизор", -- но, вспомнив, каким
суровым нападкам подвергнется гоголевское творение Кротова, схватился за
голову:
-- Что делать?
И тут же поспешно добавил:
-- Чернышевский. Ему принадлежат эти слова, а не Кротову.
-- Кротову! -- прогремел над ним железный голос.
Воздух наполнился азотом, водородом и выхлопными газами. Дышать стало легче.
-- Слово предоставляется литературоведу Кротову! -- повторил голос.
Все зааплодировали.
Кротов будто пробудился ото сна. Он взошел на трибуну, опустил пониже микрофон
и с особой проникновенностью начал:
-- Мы собрались на этот чудесный праздник, чтобы почтить память Пушкина,
патриота-гражданина, борца с самодержавно-крепостническим строем!..

Двойной блок


Нет, раньше донжуаном Горохов не был. В любви ему не везло по
той простой причине, что он не встречался с женщинами. А не встречался он
потому, что был слабосильным.
Но однажды с ним произошел случай, который в корне изменил всю его
жизнь.
Горохов возвращался с работы позже обычного. На улице уже было темно, когда к
нему приблизились двое и спросили время вместе с часами.
У Горохова екнуло под коленкой, и он, понимая, что делает не то, тихо позвал на
помощь.
Редкие прохожие, в глубине души сочувствуя ему, быстро переходили на другую
сторону и исчезали во мраке.
Тогда Горохов, уже совсем не понимая, что делает, снял часы и принялся их
заводить.
Тогда-то и появилась из темноты эта девушка и прежде, чем Горохов успел
опомниться, выбросила вперед ногу и крикнула: "Йя!".
Один из двоих сразу упал, а другой стал медленно оседать.
Девушка протянула Горохову руку и сказала: