"Геннадий Мельников. Рефлекс цели" - читать интересную книгу автора

Когда обогнули ребро вершины, ветер из лощины стал хлестать по лицу,
словно влажной простыней, но небо было такое светлое и высокое, что все
происходящее - тревога "пустышки", хриплое дыхание Марвина у меня за
спиною - вдруг показалось мне нереальным и не имеющим ко мне никакого
отношения. Таков состояние бывает, когда долго лежишь в поле на спине, а
над тобою застыли на месте белые облака.
Я все больше и больше убеждаюсь в том, что вся эта затея с
"пустышками" в смысле стратегии и тактики - абсолютная ерунда.
Действительно, какая польза от этих летающих мишеней, если мы с точностью
до трех дней знаем, когда их запустят?
Мы живем по такому графику: двадцать пять дней спокойствия, затем три
дня нервотрепки, "пустышки", и снова двадцать пять дней спокойствия.
Вэсли, как всегда, сделал вывод, что врем этим хозяйством ведает женщина,
которая планирует запуск "пустышек", руководствуясь естественными циклами,
свойственными для каждой женщины.
Дело, конечно, не в этом, и я, пожалуй, начинаю докапываться до сути.
Таких ракетных установок, как наши, тысячи, и цели каждый из взводов,
обслуживающих эти установки, ежедневно держать в напряжении, то нас
надолго не хватит. Вот поэтому каждое подразделение и настраивают на
боевую готовность через строго определенные интервалы времени. Если мы в
период спокойствия собьем незапланированную "пустышку", то это хорошо, не
собьем - ничего страшного, их засекут наши соседи, у которых начался
период нервотрепки, но мы обязаны их уничтожить, если они появятся над
нашей зоной а те три дня.
Нас, попросту говоря, натаскивают на цель, вырабатывая рефлекс, как у
морских свинок. Рефлекс цели.
Мы с Вэсли в ту ночь дежурства на локаторе тоже говорили о рефлексе
цели, подразумевая под этим совсем другое. Так, Вэсли утверждал, что
девяносто девять процентов самоубийств происходит потому, что люди
утрачивают рефлекс цели - интерес к жизни. Я всегда об этом думаю, когда
читаю на пластике стола в обеденном зале фразу: "А стоит ли?.."
Мы уже почти заканчивали путь, как обе установки третьего и
четвертого отделений выпустили одна за другой три ракеты. Зарево полыхнуло
с вершины, высвечивая обгоревшие стволы, и три огненных хвоста устремились
в небо. Голубые тени сосен, внезапно обозначившись, завалились вниз по
склону и, укорачиваясь, поползли в сторону, вращаясь по часовой стрелке
вокруг стволов.
Немного погодя, где-то высоко над кронами раздались три хлопка. Ну
точь-в-точь как три рождественские хлопушки. Вспышек за деревьями мы не
увидели, но и так ясно, что все "пустышки" готовы.
Вот и наша "малютка". Стоит себе в темноте, как окаменелый динозавр,
и не верится, что нажатием кнопки ее можно сдвинуть с места. Расходимся по
своим местам и, не спеша, ради проформы стали приводить установку в боевую
готовность. Сколько я помню, больше трех "пустышек" не запускали.
И уже совсем неожиданно третья установка сработала в четвертый раз...
Мне всегда не по себе становится при этом - особенно ночью - когда в
чаще все вспыхивает синим светом, как от электросварки, стволы деревьев
будто сжимаются, а их тени начинает бить мелкой дрожью, и ушли закладывает
от низкого гула, который постепенно повышается до свиста, а затем что-то
медленно-медленно и, кажется, с таким трудом отрывается от установки,