"Александр Мень. История религии. Том 1" - читать интересную книгу автора

Церкви, а хотя бы индийскую или Платонову религиозную мысль, они убедились
бы, что называют новаторством вещи давно известные /22/.
Духовный опыт мистиков и умозрения философов привели уже в древности к
отрицанию возможности рассматривать Божество как один из объектов бытия.
Даже сама категория "существования" оказалась неприложимой к Нему, ибо, по
существу, Бог превышает все тварное и условное.
На этом основании за несколько веков до н. э. выросло "апофатическое"
(то есть отрицательное) богословие. Оно допускает в отношении Божества
только отрицательные понятия о том, чем Бог не является.
Он - "не то и не то", утверждают Упанишады. "Он превосходит самое
бытие", - провозглашает Платон. В Ветхом Завете, изобилующем антропоморфными
выражениями, тем не менее постоянно подчеркивается, что Бог "свят". На языке
Писания это означает, что в глубине Своего существа Бог обладает природой,
всецело превосходящей воображение и мысль человека*. Христианство полностью
восприняло это учение и раскрыло его в патристическом богословии. "Он выше
всего мыслимого", - учит Ориген. По словам Ареопагита, Бог есть "подлинное
Ничто", то есть не исчерпывается никаким понятием и никаким видом бытия.
"Бог, - согласно св. Максиму Исповеднику, - есть все и ничто, и превыше
всего". "Приблизиться к Богу может лишь тот, кто понимает, что Он
непознаваем", - говорит кардинал Николай Кузанский" /23/.
-----------------------------------------------------
* Этот вопрос освещается в т. V - "Вестники Царства Божия". Гл. IV.
И тем не менее человек не может ограничиться этим "отрицательным"
богословием. В его жизни Бог являет Себя столь действенно, властно,
жизненно, конкретно, что одного лишь отрицания недостаточно. Для религиозной
жизни и мысли нужны и утверждающие слова. Пусть они будут постоянно
произноситься с поправками и оговорками, однако они необходимы людям.
Неотделимое от мысли слово позволяет прочнее связать интуитивное
постижение со всем нашим миросозерцанием и со всем строем нашей жизни. Мысль
о Боге не есть что-то кощунственное.
Напротив, христианское богословие, начиная с апостола Павла, всегда
настаивало на значении разума в осмыслении веры. "Ты получил разумную
душу, - писал Василий Великий, - которою уразумеваешь Бога, проникаешь
рассудком в природу сущего, пожинаешь сладчайший плод мудрости" /24/. А св.
Иоанн Дамаскин указывал на разум как на одну из черт богоподобия человека
/25/. Следует только помнить о том, что богословские понятия всегда
приблизительны и метафоричны в сравнении с реальностью. В этом нет ничего,
что умаляло бы значение богословия. Как мы уже видели, и наука о природе
сталкивается с такими уровнями, на которых моделирование, адекватное
выражение в словах - невозможно; и тогда на помощь приходят символы. В
религиозном же мировоззрении данные внутреннего опыта сочетаются с его
осмыслением. И чем гармоничней соединяются эти два элемента, тем совершеннее
система религиозных обрядов.
"Оттого только, что мистический опыт непередаваем, - говорит индийский
философ С. Радхакришнан, - он не становится менее действенным, чем другие
формы познания. Мы можем описать этот опыт только при помощи метафор... Не
следует отрицать интеллект, но он нуждается в дополнении. Философия,
основанная на интуиции, не обязательно противостоит разуму и пониманию.
Интуиция может бросить свет на такие темные места, куда ум не в состоянии
проникнуть. Результаты мистической интуиции должны быть подвергнуты