"Алексей Меняйлов. Сталин: посвящение волхва" - читать интересную книгу автора

выковать наган. Автор сам кузнец и понимает, что без токарного станка
многозарядный наган не выковать. Разве что однозарядный. Или пугач,
имитацию. Имитация тоже сложная работа.
Однако непроверенные данные они и есть непроверенные данные: может,
было, может, нет, а если и было, то неизвестно что. На выкованный наган не
опираюсь нигде.
Бабушка Юрия Коптяева, дочь Григория Федорова, с уверенностью
рассказывала внуку Юре, что Коба жил в их избе. И что отец ее, Григорий
Федоров, даже отгородил для него угол. Знак большого уважения. Интересная
деталь, если учесть, что Сталин прибыл в Новую Уду, когда ему было всего 23
года.
В Новой Уде в свое время был музей Сталина. Там помимо барабана,
который Сталин подарил новоудинским школьникам, и письма, который он им
вместе с барабаном и электростанцией прислал Сталин, под стеклом находился
макет дома бабушки Литвинцевой. Она пришла в музей и заявила, что Сталин,
"черкес с трубкой", жил у нее. Думаю, что если бы у директора того музея и
были сведения о Федорове, то озвучить, что вождь мирового пролетариата жил у
иконописца, картежного шулера и фальшивомонетчика, она позволить себе не
могла. Словом, не было бы бабушки Литвинцевой с ее пролетарским
происхождением, ее пришлось бы выдумать.
Принять версию шулера-иконописца лично мне было легко, потому что я по
документам знал, что в Нарымской ссылке 1912-го года Сталин пренебрег
обществом каждого из трехсот сидевших в Нарыме в то время марксистов, а
предпочел жить в одной комнате с уголовно-ссыльным Надеждиным. В отличие от
марксистов по национальности русским. Пресмыкаться перед власть имущими,
составляя волховскую биографию Сталина, я не намерен. И заботы о тираже уже
почти оставил. Наплюнуть мне на бабушку Литвинцеву, потому что
гостеприимство кузнеца психологически достоверно, а предпочтения Сталина при
выборе общения очевидны. Само собой, не исключено, что первоначально Коба
поселился действительно у Литвинцевой.
Ныне даже такой великолепный исследователь как Николай Михайлович
Рупосов не может установить, что это была за бабушка Литвинцева - потому что
"бабушек Литвинцевых", достойных принять к себе "марксиста" Сталина, в Новой
Уде было штук пятнадцать и все с классическим пролетарским происхождением.
Не может. Совершенно бесцветная, вспомнить о ней никто не может ничего. Из
всех многочисленных бабушек Литвинцевых у "музейной" бабушки существенное
преимущество имела ее изба: она и так была покосившаяся, а в Гражданскую
войну ее и вовсе, ненароком зацепив, своротили, и она рассыпалась. Отсюда и
макет, а не сама изба. Очень "романтично": безликая бабушка, разваленная в
боях Гражданской изба, сосланный юноша с горящими глазами, сын
сапожника-алкоголика...
Какой уж тут образованный кузнец, к тому же иконописец и
фальшивомонетчик, неугодник тож!
Но давайте представим себе логику поведения прибывшего в ссылку
неугодника. С кем он предпочтет поселиться? С близким по духу неугодником,
кузнецом, экстрасенсом, предоставляющим возможность поработать в кузнице,
или с человеком по духу чуждым, раздражающим уже одним своим присутствием?
Вопрос, как говорится, риторический.
В связи с новоудинской "этнографической экспедицией" Сталина (еще в
предыдущем томе мы разобрались, почему ссылки Сталина правильней называть