"Виктор Меньшов. Наследство, или Промежуточное состояние" - читать интересную книгу автора

принес, рубашечку, брюки. Мы же с тобой одного размера. Ну вот и давай, как
можешь, а я потом помогу остальное убрать. Помираю. Это, брат ты мой, тоже
по-человечески надо делать...
Все чисто. Понт сидит у стены, на матрасе, чисто одетый. На полу, на
газетке, Кузьмич. Перед ним и Понтом, на ящике, нехитрая закуска.
Кузьмич:
- Ну, Понт, давай по такому случаю выпьем сто грамм фронтовых.
(Достает фляжку). - Много не будет, не обессудь, но после баньки еще Петр
Великий завещал: "штаны пропей, а выпей". И не нам традиции дедовы
нарушать. Мы их вон сколько порушили. И что имеем? Ох, беда, беда. Ну,
давай, Понт.
Понт:
- Спасибо тебе, Кузьмич. Мне, конечно, от этой водки не полегчает,
мне уколы хорошо помогают. Только у меня от них, от уколов, видения всякие
и сны наяву. Но это все ничего. Спасибо, Кузьмич, напомнил, что умирать
надо достойно. И не только тогда, когда на миру умираешь. Смерть - дело
благородное, это же окончание жизни. Живи долго, Кузьмич, это хорошо, когда
долго, даже если и трудно.
Кузьмич:
- Будет тебе, Понт... (Машет рукой, смахивает слезу). - Со
свиданьецем!
Выпили. Сидят молча. Понт ложится.
Понт:
- Ты иди, Кузьмич. Иди. Мне отдохнуть надо. На меня укол действует.
Иди, спасибо. Я полежу так немножко. Мне хорошо стало. Чисто. Спасибо,
Кузьмич.
Кузьмич:
- Брось ты. Чего там. Я пойду тогда? Ты, Понт, не сомневайся, я
забегу вечером. Лады?
Понт:
- Конечно, лады, Кузьмич.
Кузьмич уходит. Понт лежит, накрывается с головой. Входит Колюня.
Колюня:
- Здорово, Понт. Я знаю, ты меня простил. Вот я и пришел. Не
выгонишь?
Понт:
- Конечно, нет, Колюня. А это ты мне снишься или взаправду? Как я
могу тебя простить? Ты меня прости за то, что я судить тебя выдумал.
Колюня:
- Да ладно, Понт. Глупости все это.
Понт:
- А я знал, что ты вернешься. Знал. Вот, видишь? Даже завещание цело.
Ты смотри, смотри, я его под подушкой держу, когда помру. Оно там будет.
Колюня:
- Это ты все про наследство, Понт? Глупости все это. У нас на этой
земле одно наследство остается после нас - мы сами. Мы сами и есть
наследство. Жизни наши, они же не без следа проходят. И нам стыдиться этих
жизней нечего, даже если они и калечные, все одно - наши. Кто же виноват,
что получше другим досталось? Нельзя же всем только радоваться. Кому-то и
помучаться маленько надо.