"Виктор Меньшов. Купи себе Манхэттен... (Бабки на бочку)" - читать интересную книгу автора

личный наш пример не вдохновил. Скорее наоборот. Они дружно вскочили со
своих мест у костра и ушли доедать бутерброды в степь, чтобы не видеть, как
мы потребляем местное кушанье. И, хотя цены на мясо нутрий по всем меркам
были бросовые, больше мы его не покупали. Женским населением нашего
палаточного городка нам был предъявлен жесткий ультиматум.
Когда я понял, что с такой торговлей, как пошла у меня этой осенью, я
долго не протяну и зиму не перезимую, я и вспомнил про цены в городе
Лабинске. Какое-то время я ещё колебался, пробовал торговать то тем, то
этим, но окончательно едва не сгорел с пресловутым "гербалайфом", за
который чаще давали в морду, чем деньги. Распродал все, что оставалось, по
закупочным ценам, а "гербалайф" - и того дешевле, и решился все же поехать
навестить "меховую столицу".
Но когда я прикинул все расходы, то понял, что средств мне явно не
хватает. Пробовал занять у одного, у другого, но ничего не получалось. Все,
с кем я был знаком по экспедициям, были вроде меня самого, "со степным
ветерком" в голове. Среди них, пожалуй, даже я выглядел деловым. Еще бы! У
меня ведь была своя торговая точка, и зимой я хоть что-то стабильно
зарабатывал. Другие рабочие экспедиций таскали в лучшем случае ящики для
коммерческих ларьков.
Попробовал одолжиться на рынке, но все мои попытки заговорить о займе
натыкались на глухую стену молчания и вежливые отказы. Конечно, я понимал
торгашей. Кому охота связываться с постоянно исчезающим на полгода мужиком?
Да к тому же и не очень удачливым торговцем.
Кое-как, с грехом пополам, наскреб я деньжат, заняв по чуть-чуть у
всех, кого знал, съездил, накупил шапок. А зима-то и кончилась. И стоял я
теперь, как дурак, под весенним пригревающим солнышком, без гроша, зато с
кучей долгов близким людям, которые сами едва концы с концами сводили. А
москвичи на эти надоевшие за холода меха даже глядеть не хотели.
Мрачнее тучи, я скучал над своим столиком, когда ко мне подошел Заур,
здоровенный молодой чеченец, собиравший дань с лотков.
- Денги давай, - проронил он, скучающе зевнув и обнажив ослепительные
зубы, которыми можно было перекусить пополам рельсу.
- Заур, ну чего ты ко мне пристаешь? - от скуки стал я его
подначивать. - Я же еле торгую. Ты сам видишь. Ну пропустил бы меня один
денечек для разнообразия.
- Э-э-э, - щелкнул он челюстью. - Зачем глупость говоришь? Я что, себе
беру? Мое дело собрать и дальше отдать. Ты не знаешь, да? Торгуешь - плати.
- А если нечем?
- Слушай, Николай, ты старше меня. Я что тебе? Ты порядок знаешь.
Нечем платить - уходи.
- А с чего это я должен уходить? - почему-то я незаметно для себя
самого завелся, достали меня эти сопливые рэкетиры.
- Николай, я тебя добром прошу. Мы все справедливо делаем. Давай пять
тысяч и торгуй. Ты должен мне отдать, я должен старшим отдать. Зачем
глупости делать? Давай деньги.
- А почему я тебе должен? Я за место уже заплатил.
К нам с интересом прислушивались окружающие продавцы. Заур заметил это
и нахмурился.
- Вот у соседа пять тыщ возьми, наторгуешь - отдашь ему. Я не могу
тебя пропустить. У меня все точки подсчитаны. Ты не дашь - мне у кого-то