"Д.С.Мережковский. Маков цвет " - читать интересную книгу автора

Фима. Дарья Евдокимовна, а в Конопельцине-то управляющего побили.
Евдокимовна. Ну, что ты выдумала!
Фима. Право слово, Колька давеча оттуда записку барышне приносил -
рассказывал. В селе народу много, рожь возили, он на них крикнул, а они на
него да на него. Ванька Шарик, кажись, его кулаком как вдарит! Еле ноги
унес. Господа молчать наказывали. Я Кольке и то побожилась, что никому не
расскажу. Так уж только вам.
Евдокимовна. А ведь тут не без жида без нашего. Все туда стрелял.
Барышня-то верит ему, а уж он не доведет ее до добра. Ох, дети, дети, куда
вас дети, на ниточку вздети, и будете висети. И где это Сонюшка? Стемнело, а
ее все нету.
Из саду идет Попадья. Входит на террасу.


ЯВЛЕНИЕ 2

Фима, накрывающая стол, вскоре уходит.
Попадья. Здравствуйте, милая. Все-то вы в хлопотах! Хлопотунья!
Евдокимовна. Здравствуйте, матушка. (Целуются). Спасибо, что наших не
забываете. Уж очень они все горюют. А Сонюшку в саду не встретили?
Попадья. Нет, не видела что-то. Горей-то сколько Бог послал. Да, гуляла
я это по парку и все думала. Сколько воды утекло! Давно ли, можно сказать,
здесь Эдем был? Молодежь, веселье. Андрюшенька-то, покойник, поэт наш
незабвенный, как, бывало, стихи читал, и все декадентские. А сколько тут
народу в Петров день бывало! Костры, это, иллюминация! Нигде так весело не
бывало, как в Тимофеевском. Уж это известно, да.
Евдокимовна. Уж не говорите, матушка, Послал бог испытание.
Попадья. Вот и генерала убили. Ну, скажите на милость? За что эту
светлую личность жизни лишили? Рыцарь был настоящий, без страха и упрека.
Да. Вот как живой передо мною стоит. Помните, Евдокимовна, когда
конопелицкую барышню венчали, какой он веселый был. Фейерверк устраивал.
Всем, это, заведовал, горячился. Настоящий кавалер. Царство ему небесное! И
смерть-то какая! От руки злодея. А все жиды эти да анархисты. Да.
Евдокимовна. Вот и в нашем доме жид завелся. Примазался с самой кончины
Андрей Арсеньевича. Теперь второй месяц живет. И сколько раз я барыне
говорила. Погубит он Сонюшку. Она добрая такая, жалеет все его. А он разве
на что посмотрит? Ведь современный нигилист. Долго ли до греха? Уж примечаю
я, что не ладно. Ну, да что говорить.
Попадья (оживляясь). Неужели правда влюблена? А Борис Петрович что? Так
и расстроилось?
Евдокимовна. Да кабы не этот жид проклятый, не расстроилось бы. Все он.
Попадья. А мы-то с батюшей говорили, вот пара! Да, Надеялись тут их и
повенчать, как Анну Арсеньевну.
Евдокимовна. А она-то, бедная тоже все мается. С детьми не справится.
Шутка ли одной, вдове-то. Нехорошие такие письма барыне из-за границы пишет.
Попадья. Да. Нынче никакого уважения к родителям. Представьте себе,
мои-то семинаристы ведь тоже ораторами стали. По деревням шляются. Того и
гляди схватят. Да. (На террасу входит Привалов. Попадья вскакивает). Ура!
Варшава наша! Иван Яковлевич!